Военная комендатура в Великой Писаревке на Украине — это километров пять от границы с Сумской областью — поражена нашими дронами-камикадзе. Пилоты попали в крышу и смогли залететь в окна. В стоящих рядом гражданских зданиях не шелохнулась даже занавеска. Виртуозная работа. Кто молодец? Бойцы из батальонной тактической группы «Салют» спецназа «Ахмат».
Они только недавно развернулись на Белгородчине и уже устраивают врагу «темную». Сказано ведь — нужна буферная зона. Враг — будем честны — на той стороне тоже не дурак, говорят даже, на этом участке собрались отборные «немецкие» подразделения ударных БПЛА. Что-то замышляют? Возможно. Но в «Салюте» уверены: там, где мы, врагу ничего кроме огня из преисподней не светит. Правила Биуса Четыре утра, туман стелется непроницаемой стеной вдоль границы с Сумской областью. Самое время выезжать «на задачу». В пикапе нас четверо, трое в кабине и один — позывной «Алеша» — в кузове с ружьем. Смотрит за небом. Смотрит в оба: в последние дни «немцы» никому не дают здесь покоя. По обочинам сгоревшие легковушки. Раз, два, три… Я насчитал восемь. Только лишь на одном небольшом участке. Алеша, не подкачай! В руках детектор дронов. Он показывает: «птицы» в небе есть, но мы не в поле их видимости. И ладно. Я еду с бойцами службы радиотехнического вооружения батальона «Салюта». В зоне их ответственности все то, без чего сегодня войны не выигрываются: связь, РЭБ, БПЛА, радиоразведка. Начальник службы — Павел Бардыгин, позывной «Биус». Мы знакомы с ним с осени 2024 года, когда наемники ВСУ на технике НАТО обламывали зубы об удаль наших добровольцев. Спецназ «Ахмат» тогда бился с непрошеными гостями не на жизнь, а на смерть. Я спросил тогда у комбатов: «А кто даже для вас, опытнейших и повидавших, мужик-мужик, образец добровольца?» И все они сказали: «Биус». Он сын легендарного подводника, участника кругосветки Петра Бардыгина. По пути отца не пошел, хотя блестяще окончил факультет Боевых Информационных Управляющих Систем (вот почему БИУС), мирская жизнь взяла свое. Подался в бизнес, строил по России торговые центры и гипермаркеты, вместе с питерскими рокерами записывал пластинки… Не до войны было. Но однажды Биус увидел клип о бесчинствах неонацистов в Донбассе… Этого оказалось достаточно, чтобы все понять и никого не простить. С братом возил гуманитарку, чем мог, помогал Луганску, а когда страна объявила, что ей нужны добровольцы, тут же собрал вещи и пришел в военкомат. Дальше БАРС-8, первая засада, первое ранение, первый подвиг — прикрывал отход своих. С пулей в шее… Потом всем известные «оркестранты» и, наконец, «Ахмат», с которым и приехал освобождать русское приграничье. "В районе, где мы сражались, — это небезызвестное Черкасское Поречное — небо мы забрали. «Птички» через нашу защиту не пробивались, — не без гордости рассказывает Биус. — Когда мы включали РЭБ, парни спокойно выходили на улицу подышать". И здесь, под Белгородом, свое небо не отдадут. Работа в батальоне «Салюта» кипит сутками напролет. Помимо комендатуры в Великой Писаревке, пилоты БПЛА жгут опорники, технику, сносят столбы с ретрансляторами… «Живы будем — противника от нашего участка границы отгоним. Задумок — мрак сколько!» — обещает Биус. Без подробностей — не время еще. Подъезжаем к небольшой лесополосе. Здесь бойцам предстоит установить ретранслятор. Они поправляют бронежилеты, каски, фонарики, надевают перчатки и — на дерево. Из физики помним: чем выше антенна, тем больше радиус действия. Вскоре бойцов уже не слышно, не видно — даже ветка не хрустнет. Стою посреди леса — парни, ау? Биус остался на земле, ловит мое удивление: мы и не на такие высоты «взлетаем». Как-то Биусу нужно было проверить оборудование, установленное на гигантской трубе. Полез по ржавой сломанной лестнице. Естественно, без брони и каски, попробуй-ка с лишними десятками кило вскарабкаться хотя бы метров на сто. И вдруг — пулеметная трель. Пули цокали по кирпичу совсем рядом. «Я понимал, что если меня „затрехсотят“, то за мной никто не придет, потому что это поход в один конец. Вот тогда я напрягся!» — усмехается Биус, вспоминая тот жуткий час между небом и землей. Хотя потом бывали ситуации даже еще безвыходнее. Но Биус никогда еще не отступал. И никогда не оставлял своих ребят без связи. В службе РТВ, которой он командует, все подобрались в масть. Связиста с позывным «Гиви», в прошлом кадрового военного, из-за травмы позвоночника на фронт не брали. И все же — он прорвался. «У меня дочка родилась только-только, и я еще отчетливее понял: если не мы, то кто наших детей защитит?» — задает риторический вопрос Гиви. Как и многие сослуживцы, Гиви — ученик Биуса. «Я считаю, что у бойца на войне должно быть всего три состояния: работа, учеба и сон. Поиграть, поболтать, новости почитать, еще что-нибудь поделать — это возможно, но не у меня в команде», — раскрывает тонкости своей учебной программы Биус. "Командир у вас жесткий?" — спрошу я позже у одного из молодых связистов. Тот, не раздумывая, ответит: «Если бы не было таких, как Биус, мы бы давно проиграли». Война и бабочка Минут через 30 зашуршали ветки. Оборудование установлено, связисты вернулись на землю. Один минус: быстро рассвело, а надо еще суметь пробраться на позиции, навестить расчет FPV-пилотов. Вчера на закате враг вел себя странно: вывез комбайны на поля вдоль границы и давай пылить… На всякий случай весь батальон подняли по тревоге — вдруг прорыв. Но прорыва не было. Тогда что это было? Отвлекающий маневр? Скрывали ротацию или… На всякий случай нужно проверить на позициях оборудование и запустить пару «камикадзе» врагу под хвост. Мчим на пикапе мимо опустевших деревень. Временами видим стариков, вышедших с утра покормить птиц и скотину. Пылящий мимо пикап с вооруженным человеком в кузове их не удивляет — тут ко всему привыкли. Наконец влетаем в лес. Не сбавляя скорости, скачем по ухабам и ямам. Как там Алеша в кузове? Гиви успокоил: он из пулеметчиков, выдержит. А я в десятый раз за утро ловлю себя на мысли: да, теперешний связист — это универсальный солдат. Установить ретранслятор под самые небеса, выкопать глубокий блиндаж, оборудовать по последнему слову техники, настроить частоты для дронов, прокачать возможности РЭБа, сделать из обычного дрона — «камикадзе»… Помню, по Сети разошлось видео, как тот же Биус автоматной очередью — будто играючи — сбил атаковавший его дрон. И это надо уметь. Спецы по РЭБ и FPV уже давно — одни из главных действующих лиц на войне. Но они же и главные цели для противника. Так что правила выживания никто не отменял. Недавно погибли два товарища Биуса: везли на мотоцикле FPV и не смогли увернуться от вражеской «птички». Другая горькая потеря — пилот FPV Малюта. Вернулся из отпуска на день раньше срока, напросился на позиции… Когда открыли его военный билет, увидели на первой странице слова Кутузова: «Нет выше чести, чем носить русский мундир». Парню было всего 19 лет… "Ужасная вещь — война, — говорит командир. — Но как бабочка рождается из гусеницы, так и страна наша перерождается сейчас. По-другому, похоже, никак". Ману и Ватсон в окопе Пикап тормозит в глухой чаще леса. Если лешие существуют, то они точно должны быть здесь. Вдруг начинает бахать. Вражеская РСЗО «прочесывает» снарядами окрестности? Нас срисовали? К счастью, нет, бьют далеко. Скорее всего — «для профилактики». У замаскированного блиндажа нас встречают двое пилотов, они уже вынесли дрон наружу и теперь подключают батарею, приматывают обычным скотчем снаряд — от противотанкового гранатомета СПГ-9, он же «сапог». Это называется — «готовить птицу». Врагу на завтрак. К обеду в ход пойдут и блюда посерьезнее — осколочно-фугасные, кумулятивные. Один расчет в день может приготовить до 20 разнокалиберных «вкусняшек». В зависимости от поведения оппонента. Когда птица заряжена, пилот выносит ее на более-менее открытое пространство. Это один из самых опасных эпизодов в работе оператора БПЛА: стоящий в поле человек легко срисовывается с дронов противника, а дальше — дело за малым. Иду на «взлетку» вместе с пилотом, по пути знакомимся. «Ватсон». «Потому что умный?» — «Не знаю, еще в школе так назвали». Ватсон из Оренбурга, молод, но багаж за спиной нехилый: срочная, потом спецоперация, в «Барсе» был обычным штурмовиком, освобождал в ЛНР Белогоровку, Золотаревку… Был серьезно ранен. В «Ахмат» пришел после госпиталя, выучился на пилота, на его счету уже сожженная техника и ПВД с противником. Мы выходит на «открытку», Ватсон ставит на сухую траву дрон, снимает чеку со снаряда — все, «птица» готова к полету. Но и чужие «птицы» не дремлют. Если радар не врет, одна из них совсем рядом. "Поспешим, Ватсон!" В узкой землянке полки заставлены дронами, на деревянных нарах — ноутбуки, планшеты, FPV-очки… Не блиндаж, а настоящая лаборатория. Управление дроном берет на себя боец с позывным «Ману». Он родился в Таджикистане, но уже давно живет в Москве, работал водителем, когда друзья стали уходить на СВО, решил, что и ему там место. На войне уже больше года. Чем может объяснить иностранец, что защищает русский мир? «Я здесь живу, мы все одной крови», — легко и уверенно говорит Ману. Ману знает, кого угостить «завтраком». В разведывательном полете были срисованы свежие траншеи, из которых шел белый дымок. Через несколько минут на экране планшета появляются черные линии на серо-зеленом фоне. Это и есть цель. Ману поднимает «птичку» для удара. Это только кажется, что попасть в узкую земляную щель — плевое дело. На самом деле здесь сплошные хитрости. «Это как в драке, если достал нож, бей, — объясняют пилоты. — Если выбрал цель, то влетай в нее на всей скорости, а то собьют». Наша «птичка» со скоростью падающего снаряда сближается с землей. Картинка с дрона Ману прерывается. Камера с «разведчика» фиксирует, как из одного окопа вырывается густой черный дым. «Хорош!» — одобрительно кричат Гиви и Ватсон. Как пацаны: в глазах такой азарт — на нем-то многое сейчас и держится… "Салют" наших побед Штаб батальона «Салют» — глубоко под землей. Это единственное, что его отличает от обычного офиса: экраны на стене, ноутбуки по столам, кофе… Нас встречает сам комбат Иван Бондарь, «Салют» — его позывной. Как и многие в «Ахмате», он молод, еще нет и сорока, но это уже одиннадцатый год его войны. Защищал родной Донбасс, потом помогал организовывать мобилизацию в Луганске, но быстро понял, что госслужба — это не его, и присоединился к группе «Вагнер» в Африке. На его ноутбуке полно видео тех жарких времен — работает авиация, кружат вертолеты, бронемашины мчат по пустыням… «Один мой друг назвал это нашей песочницей — мы поиграли, а теперь у нас время великих дел», — говорит Салют. Великие дела начались при освобождении Артемовска. «Это для нас было как Куликовская битва. В Артемовске, уверен, ломался хребет всей западной гидры». Комбат говорит без бахвальства, без эмоций, просто констатирует. А потом добавляет: «Надеюсь, теперь нам предстоит наше последнее большое сражение». Как многие из бывших «оркестрантов», Салют ушел в «Ахмат». Это объяснимо: здесь воевать умеют, и братство в интернациональном подразделении не показное, это кожей чувствуется. Воевали в Донбассе, а в августе 2024 года основные батальоны «Ахмата» выдвинулись под Курск. Салют снова — в первых рядах. «Немцы» шли прямо к атомной станции. «Наша задача была их туда не пустить. Противника было больше, но отступить значило бы проиграть. Поэтому дрались, не жалея себя. На каких только языках мы ни слышали оскорбления! — вспоминает комбат. — Уже который раз в истории мы схлестнулись с целым миром». Закаленный в боях Салют и сюда, под Белгород, собрал таких же — стреляных и настоящих. "Кто-то недавно предложил ввести День фронтового кота, — заметил между делом вдруг Салют. — Наверное, это прикольно. Но мне-то кажется, что справедливее — учредить День ждущих жен. А уж потом — хотя бы и кота". "А кто ждет тебя?" — спросил я. "Любимая жена, мы вместе с 16 лет, и красавица-дочка. Дай Бог каждому такую семью, как у меня. Без верного тыла никакой границы не закроешь на замок!" — мудро заключил Салют.
Свежие комментарии