На Харьковском направлении в зоне ответственности группировки «Север» решается стратегическая задача по формированию буферной зоны. Военный корреспондент «МК» побывал в расположении местных «богов войны» — артиллеристов и узнал, какие задачи у них в приоритете. Белгородская область, раннее утро. Наша двухдверная «Нива» с РЭБом (антидроновая станция радиоэлектронной борьбы) буквально парит по трассе в сторону приграничья.
Все, кто когда-нибудь ездил по Белгородчине, скажут вам, что местные дороги — одни из лучших в стране. Да, и не только дороги: даже в небольших населенных пунктах вдоль обочин — везде идеальная чистота. Всё тут буквально «с иголочки»: идеально покрашено, отремонтировано, красиво, будто на картине. Сворачиваем на второстепенную дорогу, проезжаем указатель на Волчанск. Всё так же, никаких тебе признаков разрушений и даже ям на дорогах, будто бы в паре десятков километров и не идут тяжелые бои. Цивилизация простирается здесь вплоть до самой границы с Харьковской областью. Точка встречи назначена у лесополосы за крайним населенником с российской стороны границы. — Где-то тут нас будет встречать комдив (командир артиллерийского дивизиона), дальше Харьковская область, работаем по обстановке. — говорит мне сидящий за рулем офицер пресс-службы «Севера». Буквально через минуту навстречу нам вылетает старый добрый УАЗ-469 с военными мостами, обвешанный антидроновыми решетками. Водительская дверь открывается и навстречу нам выходит вполне себе спортивного телосложения мужчина лет 50-ти. — «Самин», командир дивизиона Д-30, — представляется он, — Так, парни, сейчас доедем до моего КНП (командно-наблюдательный пункт), там уже решим по дальнейшей работе. Едем на максимально возможной скорости — вэсэушные дроны активничают. Держитесь за мной на дистанции, но не отставайте, по приезду сразу прячем машины в лесу. — объясняет «Самин» моим сопровождающим. Пользуясь положением, прыгаю в машину комдива, чтобы поговорить по пути. Двигаемся по открытой местности, с редкими лесополками, единственное, что бережет от посторонних глаз — растительность по обочинам проложенной техникой дороге. Конечно, от разведывательного дрона она не спасет — «срисуют» мгновенно. Зато может спасти летящий по бездорожью «Козлик» — всё-таки не зря этот УАЗик получил такое меткое прозвище в народе. Командир рассказывает, как первым прокладывал на нем путь сквозь заросли, наматывая грязь и листву. — Я выбирал сам позиции для каждого расчёта. Несколько раз сначала проехал, посмотрел, на карте отметил. Потом взял командира батареи — ещё раз проехались. И потом уже расчеты поехали смотреть, там уже выставляться. — Всё поставили? — Да, всё нормально, шесть орудий у меня здесь раскиданы на этом участке фронта. «Самин» хоть виду и не показывает, но больше всего переживает за своих бойцов, он для них реальный отец-командир. На СВО пришел добровольно на нижестоящую должность, будучи уважаемым преподавателем военной кафедры. Пункт временной дислокации дивизиона в Белгородской области, когда поступил приказ передать часть дивизиона на новое направление, полковник мог бы спокойно оставаться там. Но усидеть на месте не мог. Приехал лично руководить боевой работой. Сетует, что в штате артдивизиона не предусмотрен собственный взвод беспилотников, пришлось идти другим путем. — Я начал обучать своих людей работе на беспилотниках. У меня есть взвод управления, в нем отделение разведки. Там всего четыре человека в этом отделении, но они у меня прошли подготовку в учебном центре. Дивизион должен быть самостоятельным в этом вопросе. Чтобы я мог иметь возможность добывать разведывательную информацию, получать цели, координаты этих целей, и корректировать огонь артиллерии, огонь своих батарей. — А во время попытки прорыва противником границы в марте в Белгородскую область работали? — Конечно. Я лично наблюдал по видео, как они заползали на нашу территорию, растаскивали эти «зубья дракона». Потом они поехали на «квадриках». И на КП полка смотрим картинку — попадают мои по квадроциклам этим. Прям точно, как дали — всех там положили… Конечно, далеко не всё так гладко в работе артиллеристов. Дивизион, а точнее одна из его батарей работает буквально на переднем крае. В июне «Самин» передал часть своих орудий сюда, на Волчанское направление, со своего основного в Краснояружском районе Белгородской области, где в марте они отражали атаки вэсэушников с Сумщины. — Полтора месяца фактически без отдыха. Круглосуточная работа всё это время, постоянно приходили координаты целей. К концу уже полегче было. Но первые две недели, наверное, даже больше, у меня люди не спали просто. — вспоминает комдив. — Мы «выплёвывали» в сутки по 50 снарядов на каждое орудие, уже каморы начали изнашиваться — интенсивность бешеная. Противник рвался вперед, практически вплотную подойдя к позициям артиллеристов. В какой-то момент по ним начал работать танк, затем в ход пошли американские «три топора» (155-мм гаубица М777) и другая разношерстная крупнокалиберная арта ВСУ. В завершении налетели дроны — FPV, «Мавики» со сбросами, ночью разбирала «Баба Яга» (украинский тяжелый дрон-миноносец), все позиции были изрыты… но они выстояли. — Ребята, надо отдать должное, не дрогнул ни один. Ни один расчет не покинул позицию. Хотя понимали, что уже там перекатиться куда-то невозможно, ничего уже невозможно сделать. Когда начался обстрел, сидели в блиндажах у себя, пока мы их оттуда не вывезли. Не отрываясь от руля «Самин» показывает мне фотографии мест боевой славы дивизиона. Признаться, такое увидишь не часто, скорее, в каком-нибудь фильме про Великую Отечественную войну. Всё вокруг выгоревшее до черноты, стоят черные от копоти «избитые» орудия… и воронка на воронке от прилетов самых разных боеприпасов. — По характеру разрывов 155-й калибр точно. А там что уже конкретно прилетело, работал по нам «Цезарь» (французская самоходка), M777, «Краб» (польская самоходка), или что-там у них ещё есть — не важно. Когда расчеты я вывел с огневых позиций, на них страшно смотреть было. Парни качались, чёрные все, глаза ввалившиеся. Говорю: «Идите, отдыхайте». Я их даже не трогал. Первые два дня они просто спали у меня. — Ну, задачу-то выполнили, остановили? — Задачу выполнили, отбили мы всю эту историю. К сожалению, не без потерь. — с грустью в голосе говорит командир. За разговорами мы подъезжаем к довольно большому лесному массиву. Вслед за комдивом и встречающим нас офицером пробираемся в чащу. Размещаемся у небольшой замаскированной палатки, служащей здесь чем-то вроде кухни. Пока «Старый», такой позывной у старшего офицера батареи, разливает всем кофе, комдив посвящает в обстановку. — По данным разведки сегодня ожидается, что ВСУ пойдут в очередной контрнаступ. Учитываем, что «птицы» будут их летать наверняка, так что осторожнее: слышим звук моторчика — сразу прячемся. С КП артиллерии полка сообщают, мол, цели будут, готовьтесь. Так что поработать успеете и снять стрельбу. Ну, а главное, с ребятами пообщайтесь, они у меня орлы. Многие в артиллерию перешли из штурмовых подразделений, не первый год воюют. После короткого инструктажа продолжаем путь со «Старым» в направлении одного из героических расчётов Д-30, сдержавших прорыв ВСУ в Белгородчине, а теперь бьющего врага за лентой. Харьковская область не обилует лесами, минут 15 трясемся по проторенной дороге практически на «открытке» (открытая местность), пока не подъезжаем к жирненькой по местным меркам лесополосе. Спрятав машины и пройдясь, обнаруживаем дежурящих бойцов, внимательно изучающих гостей взглядами. — Это наши наблюдатели, они же часовые, они же в случае чего готовы оказать помощь расчетам, пост воздушного наблюдения и караул в одном лице. — поясняет мне «Старый». — А вообще работы сейчас много у твоей батареи? — Да, в последние дни пехота активно продвигалась, забирая опорные пункты ВСУ, расчеты батарей выполняли задачи, поражая цели начиная от пулеметных расчетов. Это и миномётные расчёты, и опорные пункты, КНП, где мы понимали, что сидит командование. Да и просто заход в посадки, чтобы было проще нашей пехоте. По словам командира взвода, задачи зависят от того, куда выдвигается пехота. Если не брать в расчет населённые пункты — это «прочёсывание» лесопосадок. На вооружении есть и дымовые снаряды, которые могут прикрыть проход открытого пространства нашими войсками, развеивая дым. — А насколько часто приходится работать даже по мелким целям, чтобы помочь в продвижении? — На самом деле не очень часто, потому что пехота справляется сама. Когда уже возникают затруднения, нам сообщают об этом. Тогда мы приводим орудия к бою моментально. Производится стрельба беглым огнём — это два-три снаряда край, их могущества хватает. Соответственно, корректировки на пулемётный расчёт не будет. — объясняет артиллерийскую науку взводный. — Тут главная задача не то, чтобы уничтожить, а подавить. Чтобы не было огня пулемёта, и пехота могла выдвинуться и уже сама зачистить до конца. «Старый» офицер хоть и совсем молодой, но уже успел поработать на разных артиллерийских системах. Свой путь в войсках начал в 2020 году, попав по призыву в авиацию. После чего подписал контракт с артиллерийской бригадой, служил в батарее 2С19 «Мста-С». А с началом спецоперации был прикомандирован в самоходно-минометную батарею 2С4 «Тюльпан», с которой выполнял боевые задачи на территории ЛНР и ДНР. — А как ты после работы в артиллерии особой мощности к Д-30 пришёл? Там, 240-мм. «Тюльпан», а здесь 122-миллиметровая Д-30? — Уехал на обучение, на курсы младших офицеров, после чего было распределение в новый полк, на новую установку. Так и попал. Вместе с младшим лейтенантом подходим к орудию знакомиться с расчетом. Пока я изучаю методы маскировки и стоящий установленную неподалеку от орудия портативную станцию РЭБ, издалека доносится звук моторчика. — Воздух! Давайте поглубже на всякий! — кричит нам «Старый», впрочем, уговаривать нас не приходится. Пробежавшись и спрятавшись в кустах, следим за небом. Конечно, беспилотник может быть и наш, но проверять это как-то никому не хочется. К слову, те же дрон-детекторы при передвижении пешком, мы уже давно не используем — напищат с три короба. Как метко подмечает мой сопровождающий, лучший детектор — это человеческое ухо. А еще лучше иметь поблизости собак с их чутким слухом, предупреждающих о беспилотниках. В общем, принцип прост: слышишь моторчик — прячься от греха подальше, или готовься, если есть чем сбить. — И часто тут у вас такое? — оттряхивая листву спрашиваю у ребят. — Да регулярно, — пожимают плечами они. Вместе со «Старым» и расчетом возвращаемся к Д-30. Гаубица стоит прикопанная, с грустно опущенным стволом. Впрочем, как говорят мне парни из расчета, к работе у них всё готово — для приведения орудия к бою требуется буквально минута. В какой-то момент, пытаясь выбрать лучший ракурс для съёмки, я спотыкаюсь и едва не падаю на станину Д-30. — Парни, а это что у вас тут, сети рыболовные что ли раскиданы? — Да, они самые, очень помогает от дронов. В них эфпивишки своими винтами запутываются, вот как вы сейчас, — смеются они, — при этом «морковка» не детонирует, проверено. В ожидании целей мы переговариваемся с парнями из расчета, многие из которых попали в артиллерию, успев послужить в самых разных подразделениях. — Вы с командиром орудия поговорите, — советует мне командир взвода «Старый», — он на прошлом направлении поразил много техники, включая «Брэдли» (американская БМП), которая пыталась зайти, причем с первого выстрела. Очень умело командовал расчетом и смог остановить продвижение. — Прям с первого выстрела? — удивляюсь я. — Это же вообще редкая удача! — Вероятность такая есть, если умело командовать. Получилось так, что БМП эта американская двигалась, и он прям попал ей первым снарядом в край. «Гусля» (гусеница) слетела, машина встала. Вечером от своей пехоты узнали, что там будет точка эвакуации у противника, и сразу взяли на заметку, как дежурную цель себе, чтобы в дальнейшем поражать. Послушав совет взводного, иду знакомиться с командиром орудия. «Виват» (такой у мужчины позывной), оказался человеком скромным. О личных заслугах говорить не любит, больше расхваливает парней из своего расчета. — Пацаны, я скажу, все бывалые, все боевые, все с опытом. — Ты сам доброволец или мобилизованный, как вообще попал в армию? — Контрактник, добровольно пошел на СВО. У меня отец военный, дед тоже был военный. Просто кому-то надо защищать рубежи Родины. Вот, я и пошел. С женой переговорил, с родителями, как положено. У меня дочка взрослая, 21 год, самостоятельная уже, а сыну 5 месяцев. — Ничего себе. А жена как к этому отнеслась? — Честно скажу, поначалу против, так как в тот момент была беременна. — улыбается «Виват», — Но смирилась, жена у меня понятливая. Так что второй год, с самого начала формирования дивизиона уже тут. После ранения вернулся обратно. — Ранен при каких обстоятельствах? — Мы перевозили БК (боекомплект), помогали другим расчетам, когда нас на первой позиции, так скажем, ушатали немного. И на обратном пути, когда меняли дислокацию, выезжали на запасную позицию, попали под мину. Перелом таза со смещением кости, закрытая, не проникающая травма живота — казалось бы, можно и подождать с возвращением в строй, пройти курс реабилитации. Но он рвался к своим парням. Вспоминая шедшие нон-стопом бои в приграничном Краснояружском районе Белгородской области, командир орудия рассказывает, как в один из дней его расчет сделал больше сотни выстрелов за сутки, работали без перерыва день и ночь. — Там тогда было жёстко. Но мы отстояли. — А здесь, в Харьковской области, насколько интенсивная боевая работа? — Поведение противника в данный момент лично мне непонятно, потому что бывают у нас затишья, бывает, когда мы работаем. То ли вэсэушники уже боятся сюда к нам идти, то ли что — я не знаю. Бывает, выйдут у себя на позициях, что-то там походят, побегают. Мы их шуганем — они обратно. Раз, в кусты, и нет их. — У вас орудие стоит на краю лесополосы, я смотрю, колеса вы не снимали. Это чтобы быстро перекатиться в случае обнаружения? — Слава Богу, здесь пока нас еще никто не заметил. А колеса и чтобы откатиться, сейчас местность этому благоприятствует, плюс они защищают само орудие. Если прилетит в бок, проще поменять колесо, найти замену, чем потом ступицу. Это придется разбирать всё орудие, это слишком долго, сложно и тяжело. Как говориться, выбрали из всех зол меньшее. Случаю с подбитым его расчетом американской БМП «Виват» значения не придает, говорит — рядовая работа в обороне. Сейчас основные цели расчета — укрепления и скопления пехоты противника. А главная задача — помочь продвижению пехоты. Я еще долго пытаюсь разузнать у командира орудия о самых интересных целях и тому, что запомнилось, но получаю однозначный ответ. — Нам главное помочь своим, а не наблюдать, считать, что мы там поразили, что нет. Все цели, по которым мы работаем значимые, много разных историй было, но я как-то особенно в это не вдаюсь. И не только мы работаем во время артподготовки: те же минометчики, реактивщики, самоходчики. Нам потом говорят: «Ребята впереди, пехота продвинулась». Вот, это для меня самое главное! — объясняет мне «Виват». Словно услышав слова командира орудия, раздается писк «радейки» — командирской радиостанции. — О, а вот и цели прилетели! — радуется он. На связь со старшим офицером батареи выходит комдив. Получены координаты, надо помочь пехоте. Дальнейшие действия происходят так быстро, что я едва успеваю сделать пару фотографий. Считаные секунды, и командир выдает указания наводчику. — … дальше. — Уровень 3. — Дальше. — Угломер 1593. По готовности доложишь. Еще буквально 5-10 секунд на выверку ствола, теперь он весело задран вверх градусов так на 30 и звучит доклад: «Наведен. Готов!» — Принял, ожидаем команду. Заряжающий и номера расчета тоже работают так, будто хотят в несколько раз побить все нормативы по приведению орудия к бою. — Заряжено! — Выстрел! — буквально в ту же секунду отдает команду командир, и 122-мм снаряд отправляется вдаль, выбивая вэсэушников из насиженного укрытия. Уже позже, прибыв на КП дивизиона, мы узнаем от командира, что работа шла по блиндажу противника. А пока, воспользовавшись паузой в стрельбе, подхожу к наводчику. Позывной у парня «Боба», сам он родом из Белгородской области, из города Алексеевка. В 2024-м подписал контракт и пришел сюда ради того, чтобы защищать родную землю. — Ловко ты управляешься. Давно уже в этой должности? — Да где-то чуть больше полгода, начинал номером расчёта. Для меня нет в этом ничего сложного, ребят также обучал, так что в случае чего у нас все взаимозаменяемы в расчете. — Ну, а сложно то бывает? Всё-таки работаете практически на переднем крае, из арты ближе вас только минометные расчёты. — Было только сложно, когда наступ массированный ВСУ отражали под Репяховкой. Там целями БТРы были с личным составом ВСУ, пехота, квадроциклы были, всё было. Нас начали кошмарить FPV-дроны — мы работали, ночью над нами висела «Баба Яга» — мы работали. Орудие нам повредили в результате. Стали собираться на эвакуацию, надевать колеса — по нам начал работать танк. — спокойно рассказывает этот молодой парень успевший повидать за год всякое. Недавно в подразделение прибыло пополнение. Вместе с опытными бойцами «Боба» обучает новобранцев азам артиллерийской науки. Говорит, стараются вникать, чтобы так же, как и в его расчете, все понимали друг друга с полуслова. — Шесть человек у нас во взводе, и абсолютно каждый умеет наводиться. У нас хороший дружный расчёт, все сработались. Нет такого, чтобы кто-то остался, а кто-то убежал в случае опасности. Здесь люди пришли защищать свою Родину.
Свежие комментарии