Русский флот.
Немцы, оседлавшие русскую науку в середине XVIII в., вот что сообщают о нашем московитском варварстве якобы бытовавшем у нас в допетровскую эпоху:
«Россия тогда не имела еще ни одного корабля на море и ей вовсе не известно было кораблеплавание» [Краткое описание жизни и славных дел Петра Великого первого императора всероссийского.
СПб., 1788. С. 10].То есть не только кайла каменного-де, не имела, но и понятия о нем! Ну, это уже что-то принципиально новенькое. Хотя и не совсем: данный «труд» увидел свет еще в незапамятном 1788 году.
Однако же куда как более справедливым на эту тему является все же следующее мнение:
«Петр вовсе не создал русский флот, и, если бы на свете существовала справедливость, именно об этом сегодня повествовали бы все учебники» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108].
Одной из первых сказок, приписанных «реформатору», является им якобы прорубленное некое такое «окно в Европу». Однако же прекрасно известно, что:
«…рыболовный и торговый флот в Московии XVII века был. Поморские лодии-кочи добирались до Англии и Шпицбергена, а могучие каспийские бусы ходили в Персию и Азербайджан» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 108–109].
Кстати, когда эти «первооткрыватели» после нескольких неудачных попыток, наконец, все же в середине XVI в. достигли Новой Земли, то оказалось, что уж для русского человека эта земля вовсе никогда не была новой. «Первооткрыватель» Баренцева моря, Виллем Баренц, высадился в одну из «первооткрываемых» голландцами бухт. И вот что больше всего поразило этого иностранца, чье имя сегодня красуется в наименовании одного из Русских морей:
«тут они нашли остов русского корабля» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930].
Но и не только тут. Вот на что они наткнулись на других «неизведанных» островах:
«Добравшись на лодке до берега, они наткнулись на следы людей, которые, очевидно заметив моряков, успели убежать. Именно там оказалось шесть полных мешков ржаной муки, спрятанных в земле, и куча камней у креста, а в расстоянии ружейного выстрела стоял еще другой крест с тремя деревянными домами, выстроенными по северному обычаю. В этих домах они нашли много бочарных досок и поэтому сделали предположение, что тут ведется ловля лососевых рыб; они обнаружили также пять или шесть гробов, полных костями умерших, незарытых в землю, а заваленных камнями. Там лежала также сломанная русская ладья,длина киля которой была 44 фута» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Так что даже и здесь они вовсе никогда не были первыми, о чем сами же и признаются. У Вайгача:
«мы пошли к якорной стоянке, которую назвали Ворванным заливом, потому что там нашли склад ворвани» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
«Продвинувшись приблизительно на две мили вглубь страны, мы нашли различные повозки, нагруженные шкурами, салом и подобными товарами» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Чего же они там такого «исследовали» в русском Заполярье — закромах России?
Больше похоже на самый настоящий корсарский наезд, что этот самый «исследователь» и сам вовсе не отрицает, подробно описывая действия своей вторгшейся в пределы чужого государства вооруженной до зубов флотилии. И почему сегодня это море именуется Баренцевым — непонятно. Так как сам Баренц очень часть описывает не только наличие в данной местности русских складов и стоянок, но и русских кораблей. Например:
«мы увидели русский корабль, шедший на парусах» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
«Когда мы приблизились к берегу, то увидели шесть русских кораблей» [Геррит де Фер. Плавания Баренца. Полярная библиотека. Издательство Севморпути. Л., 1930.].
Так что же это были за корабли?
«…поморская лодия, водоизмещением до 500 тонн» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 57].
Вот какие мы имели здесь огромные корабли. Так что безграмотность и нахальство немцев, изобретших свою о нас ну уж вовсе не остроумную версию, просто шокирует: в погоне за обещанной им мздой от изобретения сказки о России они выглядят теперь более чем нелепо — даже при описании ими своих здесь у нас, на Русском севере, каких-то особых в мореплавательских упражнениях достижений. Но мы их вовсе не собираемся в чем-то оправдывать. Чужая глупость особенно заметна тогда, когда людьми, в погоне за гонораром, теряется чувство всякой меры. Причем, выясняется, что они не ознакомлены даже с сочинительствами своих собственных авторов. Вот, например, что сообщает о способности передвижения по морю автор трактата XII в. немец Гельмольд. Когда вновь был отстроен сгоревший до этого в прошлом славянский город Любек:
«…отправил герцог послов в города и северные государства — Данию, Швецию, Норвегию и Русь… чтобы они имели свободный проезд [морской, понятно дело: из Швеции и Норвегии иного и быть не может — А.М.] к его городу Любеку. И установил здесь монету и пошлину и самые почетные городские права. И преуспевал с этого времени город во всех делах своих, и умножилось число его жителей [в том числе и за счет переехавших сюда через море в этот морской порт русских купцов — А.М.]» [ Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 196–197].
Вот еще эпизод о наличии у славян кораблей на Балтике. В данном случае тем же Гельмольдом сообщается уже о способе борьбы славян Померании, понятно дело, более чем привычных к мореходству, против засилья немецких, что выясняется, чисто сухопутных варваров.
Славяне, не видя возможности отбиться от превосходящих сил врага:
«…скрылись в лесах, посадив семьи свои на корабли» [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 200].
Те самые, которых у них, что талдычат нам немцы со своими о нас историями по истории, якобы в наличии у нас не имелось и более полутысячи лет спустя свидетельства Гелльмольда! Очень смешная шуточка.
Вот еще фраза Гельмольда:
«Бирка же — самый знаменитый город готов, расположенный в центре Швеции… куда обычно имеют обыкновение собираться для различных торговых надобностей все корабли данов, норвегов, а также славян, сембов (Cембы — балтийское племя. См. Adam, II, 22) и других народов Скифии» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. Вып. II. Середина XII – середина XIII в. Институт АН СССР. М., 1990., с. 334]; [Гельмольд. Славянская хроника. Книга 1. Ан СССР. М., 1963, с. 50].
Так что флот и, причем, именно на Балтике, у нас, о чем сообщает немецкий писатель еще XII века (1164 г.), очень даже имелся. Потому-то купечество наше зазывали на жительство даже в немецкий морской порт Любек. И потому в его окрестностях славяне, дабы спастись от немецких в ту еще пору чисто сухопутных варваров, садили свои семьи на корабли и спасались от них в открытом море. А рискнули бы они это сделать, если бы их враги имели пусть и захудалый, но какой-либо мало-мальски пригодный для плавания по Балтийскому морю флот?
Да никогда.
Причем, что свидетельствует все тот же Гельмольд, наши корабли, что было куда как и еще много ранее, посещали и Швецию. Своих же земляков, среди ознакомленных с наукой кораблевождения в акватории Балтийского морского бассейна, он, отметим, не упоминает вовсе. Вот еще очередное свидетельство о безпочвенности придуманной немцами истории о своем-де господстве на Балтике:
«Показательно, что в списке народов у Гельмольда… “готы” как таковые отсутствуют, а Готланд в “Хронике” ни разу не упомянут» [Гельмольд. Славянская хроника. Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том. 4. Западноевропейские источники. Русский фонд содействия образованию и науке. М., 2010, прим. 36 к с. 274].
То есть германец еще тех времен являлся исключительно сухопутным варваром, в чем сам, в лице хрониста Гельмольда, и признается. Лавры торгового острова Готланда ему явно были приписаны много позднее.
Потому германец тех времен мог довольствоваться у попавших в его лапы неприятелей пока лишь отобранием земли и свободы. Знания он будет у них отбирать и присваивать себе лишь много позже. Тогда же и историю перепишет под себя. Тогда и остров Готланд произведет в центральный пункт якобы существовавшей в те времена торговой республики Ганзы. Пока же, заметим, в середине XII в., ни о каких плавательных средствах, имеющихся в наличии у его соотечественников, в многотомном весьма пухлом фолианте Гельмольдом упомянутыми не оказалось. То есть немец, что подтверждается им самим же, был в те времена лишь грязным сухопутным варваром.
Потому Петр, расхваленный на сег7одня как строитель Русского флота, что уже на самом деле, никаким первооткрывателем в области русского мореплавания быть просто никак бы и не мог.
Понятно дело, впоследствии, оказавшись отрезанными от Балтики, наши суда временно исчезают с этого моря. Однако ж, что выясняется, не насовсем. Вот что об их наличии сообщает в эпоху, предшествующую петровской, швед Кильбургер:
«…часть товаров, идущих через Восточное море [Балтику — А.М.]… привозится самими русскими прямо в Россию на своих ладьях из Швеции…» [Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Типография И.И. Чоколова, Б.-Житомирская 20. Киев, 1915, с. 122].
Так что первооткрывательство в данной области Петра является самой настоящей ложью — ничем более.
Конечно же, ряд преимуществ перед нашими бусами и кочами, хорошо известными нам по Белому и Каспийскому морям, Сухоне и Волге, имели и голландские суда. Но это больше относится к специфике тех морей, где ими пользовались. А это моря все же, в сравнении с нашими, достаточно теплые. В наших же северных водах, что и понятно, более предпочтительно было иметь корабли исключительно отечественной постройки. Между тем, пусть наши суда в ту пору еще и не рассекали воды океанских просторов, но даже на своих достаточно небольших морях мы использовали самые крупные корабли среди всех тех, которые имелись на тот день в мире:
«…испанский галеон, легко ходивший через Атлантику, не на много лучше снаряжен и, уж конечно, не крупнее каспийского буса…
…кто, собственно, мешал Петру совершенствовать русский флот, не уничтожая его?..» [Буровский А. Петр Первый. Проклятый император. «Яуза». «Эксмо». М., 2008, с. 109].
А то, что военно-морской флот у нас был, имеется множество подтверждений. Английский адмирал и морской историк Фред Томас Джейн писал:
«Русский флот, который считают сравнительно поздним учреждением, основанным Петром Великим, имеет в действительности больше права на древность, чем флот британский. За столетие до того, как Альфред Великий, царствовавший с 870 по 901 год, построил британские корабли, русские суда сражались в морских боях. Первейшими моряками своего времени были они — русские» [ http://cont.ws/post/142606].
Но и не только в столь древние эпохи, но уже и во времена прекрасно всеми запротоколированные, во времена Ивана Грозного, наш флот никуда еще не пропал, хоть к тому времени от европейских морей мы и были временно отрезаны навалившимися на нас со всех сторон врагами:
«О русском военном флоте упоминается в 1559 г. Царский стольник Даниил Адашев, под началом которого был восьмитысячный экспедиционный корпус, построил в устье Днепра корабли и вышел в Русское море. Вот что пишет о русских фрегатах генуэзский префект (торговый представитель) в Кафе (ныне Феодосия) Эмиддио Дортелли Д'Асколи, координировавший на окраинах России деятельность работорговцев: “Они продолговатые, похожи на наши фрегаты, вмещают 50 человек, ходят на веслах и под парусом. Черное море всегда было сердитым, теперь оно еще чернее и страшнее в связи с московитами...”
Черноморский военный флот под началом Адашева дал бой турецкой флотилии. Около десятка турецких кораблей было сожжено, два корабля были захвачены. Дальнейшие жалкие потуги турецкого флота победить наш флот успехов не принесли. Крымское ханство, казалось, доживало последние дни: русские в течение трех недель опустошали караимские поселения, приносившие немалый доход казне султана.
Балтийский военный флот тоже успел неплохо зарекомендовать себя. В 1656 г. Царь двинулся освобождать от шведа все побережье Балтики. Патриарх Никон благословил “морского начальника воеводу Петра Потемкина” “итти за Свейский рубеж, на Варяжское море, на Стекольну и дале” (на Лондон? — авт.). Корпус гардемаринов насчитывал 1 570 человек. 22 июля 1656 г. “морской воевода” Потемкин предпринял военную экспедицию. Он направился к острову Котлин, где обнаружил шведов. Об итоге морского сражения он рапортовал Царю: “Полукорабель взяли и свейских людей побили, и капитана Ирека Далсфира, и наряд, и знамена взяли, а на Котлине-острове латышанские деревни высекли и выжгли”. Об эстонцах упоминаний он не оставил... Вы не догадываетесь, почему?
Во время Русско-турецкой войны 1672–1681 гг. в море вышла эскадра под командованием Григория Косагова. Корабли же этому “морскому воеводе” строил русский розмысл Яков Полуектов. Французский посланник при дворе султана Магомеда IV писал об этой эскадре: “На его величество (султана) несколько судов московитов, появившихся у Стамбула, производят больший страх, чем эпидемия чумы”.
Итак, мы видим, что флот у России был с незапамятных времен. Так почему же до сих пор создателем Русского флота считается Царь Петр I?» [http://yarodom.livejournal.com/1506418.html].
А уничтожен им флот вот каких примерно размеров и масштабов. Как отмечает Эвлия Челеби, турецкий путешественник середины XVII, в его времена, то есть во времена Михаила и Алексея Романовых по Волге:
«…несколько тысяч кораблей ходят в Москву и обратно» [Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 135].
То есть несколько тысяч русских торговых кораблей!
А кроме Волги суда у нас ходили еще и по: Северной Двине, Сухоне, Яику, Самаре, Оби, Иртышу, Ангаре, Тунгуске, Лене, Москве, Енисею, Клязьме. И по двум морям: Каспийскому и Белому. То есть судов по всей стране, до Петра, у нас имелись десятки тысяч…
Причем:
«…имеются столь огромные корабли, что на каждом помещается по две тысячи человек. Это — корабли, которые ходят в земли Китая, Фагфура, Казака, Терека… На них имеются большие пушки» [ Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. Наука. М., 1979, с. 151].
Русский флот в эпоху раннего средневековья
Кстати, это движение наших кораблей против течения зафиксировали и арабские писатели, причем, еще раннего средневековья. Ибн ал-Асир:
«В этом, 332 [943/4], году отряд русов вышел к морю и направился в некоторые стороны Азербайджана. Сев на корабли в море, они поднялись по реке Курр — это большая река — и дошли до города Барда'и. И вышел к ним наиб Марзбана в Барда'е во главе многих дейлемитов и добровольцев… И они встретились с русами. И не прошло часа, как мусульмане обратились в бегство перед ними и все дейлемиты были перебиты. И погнались за ними русы до города, и убежали те, у кого были верховые животные, и покинули город, который заняли русы… И пришли мусульманские войска со всех сторон, и русы вступили с ними в сражение, но мусульмане не в силах были противостоять им» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 97].
Моисей Каганкатваци добавляет:
«Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча и завладели всем имуществом жителей (Моисей Каганкатваци, История Агван. Перевод К. Патканьяна, стр. 275–276)» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 72].
И чтобы хоть приблизительно оценить количество перевезенных против течения Куры русскими кораблями морских пехотинцев раннего средневековья, следует взять из повествования ал-Асира и еще очередную фразу из рассматриваемого им военного противостояния:
«После того… собрал Марзбан ибн-Мухаммед людей, и предложил им выступить в поход. И дошло число собравшихся у него войск до тридцати тысяч, и выступил он во главе их, но не был в состоянии противостоять русам. Он сражался с ними по утрам и по вечерам, но всегда возвращался разбитым. Так продолжалось много дней [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.41, кн. 8, с. 98].
Якут уточняет это много дней:
«И они (Русы)… в течение года владели Бердаа (Якут, Большой Словарь, изд. Вюстенфельда, т. II, стр. 834)» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006.79, с. 71].
Вот такие вот массы морской пехоты, способные противостоять сухопутным войскам противника, пришедшим на выручку одного из крупнейших своих городов не только со всех сторон, но затем и еще усиленного новым собранным врагом воинством, уже тридцатитысячным, причем, судя по возможности ежедневно иметь поражения, пополняющегося все новыми ордами, способны были еще в 943–944 гг. перевозить наши корабли против течения даже не равнинных, но именно горных рек. То есть количества воинов, способного разбить сначала где-то 15-тысячное, затем 20-тысячное, а затем еще и 30-тысячное воинства врага, которое так все и продолжало быть ежедневно пополняемо. То есть общей сумме разбитых теми руссами врагов было что-то порядка сотни тысяч.
А поднимать наше столь победоносное и уж вовсе не маленькое числом воинство приходилось, повторимся, в акватории реки все-таки горной. В данном случае Куры — равнинной никем никогда не признанной.
Но вот в чем заключается особенность тех наших древних конструкций плавательных средств, позволяющих руссам тех еще очень отдаленных от нас времен держать в страхе даже такие весьма отдаленные от наших исконных земель области, как города Азербайджана, которые повторно покорять придет сюда всеизвестный нам Стенька Разин лишь через 700 лет после описываемых ал-Асиром событий. Причем, придет сюда, как внушает нам лжеистория, на каких-то весьма примитивных речных посудинах — челнах.
Мало того, вместо нас мореходами признаны арабы. И истории историков внушают нам, что именно они якобы всегда и являлись некими такими морскими путешественниками.
Но все это ложь. Что следует лишь из продолжения нами начатого рассказа араба ал-Асира:
«Затем они (русы) выступили ночью из замка и понесли на своих спинах сколько пожелали денег и другого имущества, направились они к Курру» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].
«Там стояли наготове суда, на которых они приехали из своей страны; на судах матросы и 300 человек Русов» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 70].
«…и сели на свои корабли и ушли, и так как войска Марзбана не в силах были преследовать их и отнять что было с ними, они их оставили и бог очистил страну от них» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, кн. 8, с. 99].
То есть властвовавшие в те времена в Азербайджане арабы, что на поверку нами обнаруживается, являлись варварами чисто сухопутными, не имеющими на Каспии для отпора неприятеля даже каких-либо самых жалких посудин, способных прийти на выручку не то что по первому зову, но и вообще когда-либо прийти. Потому-то и были не в силах противостоять белым людям, имеющим на своем вооружении сверхоружие настоящей цивилизации — морские корабли.
Правда, и через 700 лет после описываемых событий ватаге Стеньки Разина, пришедшей сюда на морских судах, противостоять было не чем — местные сардары так все еще и оставались в том примитивизме, о котором пишут ал-Асир и Якут, Каганкатваци и ибн Мискавейх, сообщая про события 943–944 гг.: они являлись варварами чисто сухопутными.
Такими же сухопутными варварами, что уже теперь для нас в полное удивление, так как их пропаганда нам давно все уши пробуравила про неких таких «великих викингов», в сравнении со славянами, в древние времена являлись и скандинавы. Потому как вот что сообщается о славянских флотилиях в эпоху Юлия Цезаря. Генрих Штаден (XVI в.):
«…на третий год покорения Галлии винетяне явились с флотом к берегам Бретани на помощь жителям. О них цесарь говорит следующее: “Власть винетян распространяется далеко на все приморские места тех стран, потому что больше всех имеют кораблей, на которых обыкновенно плавают в Британию; но и наукою мореплавания и опытностию мореходною превосходят другие народы; и на обширном и бурном море, кроме нескольких гаваней, ими владеемых, все почти племена, пускающиеся в это море (живущие при этом), дают им дань”.
…Он подробно ниже описывает их корабли, которые он ставит несравненно выше римских; они были и больше, и приспособлены к большим морям; притом же отдает преимущество и их морскому искусству перед римскими матросами. Известно, что римские суда были больше финикийских и карфагенских, а суда винетян, по сравнению Юлия, гораздо больше римских. Притом же они были так устроены, что, как говорит Цесарь, железные клевы, приделанные к римским, не могли им вредить, как карфагенским в Пуническую войну» [Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. М. и С. Собашниковы. 1925, с. 617].
То есть не только на Каспии наши флотилии безнаказанно громили чисто сухопутных папуасцев, именуемых арабами, но все то же следует сказать и о просторах северных морей, где такие же папуасцы, те же немцы или датчане, сухопутные жители морского побережья, платили даже дань нашему морскому народу. И это говорит, между прочим, вовсе не союзник России, но австрийский шпион, некоторое время находящийся на службе у Ивана Грозного, — ненавистник Русской государственности и русского народа, впоследствии, по возвращении домой, написавший целую серию злобных обвиняющих Русского Царя и его страну пышущих желчью и предвзятостью сочинений. То есть даже враг не может отрицать наше полное в германских водах господство. И, главное, когда еще? В эпоху Юлия Цезаря…
Все тоже следует сказать и об акватории Волги, всегда нами называемой исключительно русской рекой. Что говорит и о том, что располагавшиеся на ее берегах варвары хозяевами его берегов, вследствие лишь исключительно русского по ней судоходства, себя никогда не чувствовали. И даже в эпоху якобы завоевания нас татарами, чей главный город, Сарай, находился на берегах этой русской реки. Вот что о принадлежности реки Волги аккурат во времена татарского якобы на нас вторжения сообщает араб аз-Захир (XIII в.):
«Это река пресноводная, шириною в реку Нил; по ней (ходят) суда Русских, а на берегу ее местопребывание царя Берке» [Ибн Абд аз-Захир. Жизнеописание аль-Малик аз-Захира. Цит. по: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том I. Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884.] (с. 64).
То есть татары могли себе позволить лишь «пребывать», то есть лишь находиться на берегу этой реки в охраняемой огромным воинством от наших набегов резиденции, но уж никак не властвовать над проходящими по Волге судами!
Вот еще пример. На этот раз уже на другом конце владения арабов — в Испании:
«Приходили из этого моря (‘Укийанус, т. е. Океана или, по-другому, Окружающего моря — Атлантики) огромные корабли, которые жители Андалусии называли каракир, а это корабли большие, с четырехугольными парусами, которые могли обращаться и в переднюю сторону, и в заднюю. На них плавали ватаги людей под названием ал-маджус, народ сильный, доблестный и искусный в мореплавании» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].
И вот что это за народ такой мореходный, столь отличающийся от не имеющих возможности ему противостоять сухопутных арабов:
«“ал-маджус, которых именуют ар-рус”(BGA. Т. VII. Р. 354)»[Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006] (прим. 2 к с. 191).
И на своих гигантских этих кораблях они не просто на города мусульманские нападали, пытаясь вернуть обратно отвоеванные полчищами басурман свои былые владения в Андалузии и Португалии, но именно оказывали им вооруженное противостояние. И такое серьезное, о котором арабы помнят сквозь века, сообщая о нем в своих трактатах. Абу-л-Фида`, например, пишет:
«В этом году (я имею в виду год 230 (844/45)) вышли маджусы из самых отдаленных областей Андалусии по морю к стране мусульман» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 197].
«Утром в понедельник 12-го мухаррама они встретились в сражении, мусульмане бежали, и очень многие из них погибли… Потом [маджусы] повели свои корабли дальше, пока не остановились внутри города Севилья, и бросились со своих кораблей в битву с мусульманами. Утром в среду 14-го мухаррама, и [это же] 1 октября, мусульмане бежали, а погибло и было взято в плен столько мусульман, что и не описать. Меч не переставал разить все живое, что только попадалось ему: мужчин, женщин, детей, верховых животных, скот, птицу — все, что находилось в пределах досягаемости их мечей и стрел. Они вошли в центральную часть Севильи и пробыли там остаток дня и ночь… Маджусы облегчили свои корабли и пошли в Сидонию, захватили еду и взяли пленных… После этого маджусы… перебрались в Лиссабон и двинулись [оттуда] в поход, и после этого вестей о них не поступало» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 194–195].
Вот как это постигшее мусульманский запад нашествие славян описывает арабский писатель X в. Ибн ал-Кутиййа:
«…люди в испуге бежали в Кордову и соседние с ней округа. Вазиры вышли вместе с жителями Кордовы и соседних с ней округов, а население Пограничья (имеется в виду область, соседняя с Андалусией. — Т. К.) спаслось бегством, как только маджусы стали продвигаться, занимая первые же территории Запада и захватив равнину Лиссабона. А вазиры и те, кто были с ними, оставались в Кармоне и не могли поднять людей на борьбу из-за большой силы [врагов]» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 192].
Чего бы им так перепугаться, имея в своем распоряжении население Пиренейского полуострова, если бы к ним пожаловала сотня-другая разбойников на челнах типа а-ля-Стенька Разин, то есть типа джонок нашего «преобразователя»?
А «челнов» этих самых, наведших страх на нынешние Испанию вкупе с Португалией, было вот какое число. Ибн ал-’Изари (2-я половина XIII — начало XIV в.):
«Вторжение маджусов в Севилью в году 230 (844/45). Вышли маджусы на примерно 80 кораблях, как будто заполонили море черные птицы, так и наполнились сердца горем и скорбью. Высадились у Лиссабона, затем подошли к Кадису, к Сидонии, потом подступили к Севилье, заняли ее силой, истребляя и пленяя жителей» [ Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 198].
И войну с этими несколькими десятками кораблей вело после этого целое государство, расположенное на нынешних землях Испании и Португалии. Причем, война велась с переменным успехом. Какова могла быть численность этого высадившегося в ту пору на берега Пиренеев русского десанта?
Ну, как минимум, прибывших сюда русов, пытающихся вернуть обратно отобранные у них территории славянских стран, Андалузии и Лузитании, должно было быть никак не менее 40–60 тысяч человек. В противном случае никакой войны им здесь организовать не удалось бы. То есть сами суда были ничуть не менее своими размерами, чем каспийские бусы.
Но случаи тревоги при нападении наших флотилий в Андалузии были явлением отнюдь не единичным. Абу-л-Касым ибн Хаукль (X в.):
«Иногда заходят в некоторые обитаемые [области] Андалуса корабли руссов… и злобствуют в ее областях…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 100].
И вот по какой причине «злобствуют». Абу-л-Касым ибн Хаукль (XII в.) поясняет враждебные действия мусульман против славян, в домусульманские времена проживающих по всему белому континенту, который арабы именовали Ал-Рус. Собственно, мусульманство, подстрекаемое иудаизмом, и имело своей целью борьбу с белым населением Европы. О чем ибн Хаукль и сообщает:
«Часть их страны по длине берут в плен хорасанцы и смежные [народы], а северную часть полонят андалусийцы, со стороны Галисии, [страны] франков и Ломбардии» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 91].
И вот как эти нелюди уродовали попавших к ним в лапы пленников:
«…кто прибывает в Андалусию, тех неподалеку кастрируют, и поступают так с ними торговцы-иудеи» (там же).
Ну, кому такое понравится?
Именно по данной причине:
«Часто заходят в некоторые населенные [области] Андалусии корабли русов… и злобствуют в ее областях» (там же).
То есть явление нападений наших флотилий на присвоивших земли славян мусульман Пиренейского полуострова, вместе с иудеями уродующих попавших к ним в лапы людей, представляло собою отнюдь не единичные случаи. И целью этих нападений был вовсе не грабеж, что пытаются нам доказать лжеисторики вкупе с самими мусульманами, но спасение наших братьев, попавших в неволю к этим нелюдям.
И вот, в конце концов, чем закончилась вышеозначенная эпопея 844 г. Ибн-ал-Кутиййа свидетельствует:
«Они отошли от Севильи и направились к Накуру... Затем они чинили насилия над всеми обитателями побережья, пока не добрались до страны ар-Рум (Византии или Италии). В том путешествии они достигли Александрии и пребывали в этом [положении] четырнадцать лет» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 193].
То есть четырнадцать лет владели Александрией. А ведь этот город являлся в те времена единственным портом целого континента — Африки. Какой силой требовалось обладать для этого?
Причем, нападения такие на страны Пиренейского полуострова отмечаются отнюдь не единожды. Аз-Зухри:
«Набеги их происходили каждые 6 или 7 лет, не меньше чем на 40 кораблях, а иногда и на 100. Они истребляли всех, кто встречался на море, грабили и брали в плен. Та башня, которая [впоследствии] разрушилась, была им известна, при входе в Гибралтар (аз-Зукак). Они входили, [ориентируясь] по ней, в то малое море (ал-бахр ас-сагир — Средиземное) и проходили до окраин Сирии (аш-Шам). Со временем разрушился этот маяк, и не входили уже больше те караки-ры, кроме двух, разбившихся, один — у пристани маджусов (Марса ал-Маджус) а другой — у мыса ал-Агарр (Тараф ал-Агарр— Трафальгар?). Было это в году 545 (1150/51). Не приходили они после этого, не мешали движению на море, и не появлялись более ал- маджус по причине отсутствия маяка» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 201].
Воевать же им приходилось против просто несметных воинств врага, собираемых со всего Пиренейского полуострова. А потому корабли эти, которые столь шокировали мусульман своими размерами, никак не могли не быть нашими бусами, 800-стами годами позднее бороздящими просторы русских равнинных рек. В противном случае, если бы описываемые наши плавсредства были что-то типа а-ля-Стенька Разин — Пьетро и К˚, ни о каких здесь войнах и разговору бы не было. Нескольким тысячам корсаров страх на население огромнейших и населеннейших областей Европы ну уж никак было бы не навести. И не удерживать в течение 14 лет ключевую базу Африки. Мало того, что сообщается, каких-то портов (если не всей страны) в Сирии. Причем, судя по значимости лишь к 1151 г. разрушившегося на берегу Гибралтара маяка, следует все же отметить, что именно мы и обязаны были все это время охранять этот маяк от разрушения. То есть, иными словами, мы в те времена не могли не иметь свою базу аж в Гибралтаре. Вот какое значение в те еще времена имел наш русский флот, затем пущенный на дрова Петром…
Стенька же, судя по чуть ранее проскочившему сообщению арабов о вторжении русов на берега Куры, ох как еще и не на приписываемых ему челнах сюда заявился. Потому-то и разнес здесь всех и вся вклочья, не имея привычки спрашивать на то дозволения у местных сардаров.
Но не только арабы удивляются нашему искусству кораблестроения:
«В Житии Георгия Амастридского, составленном между 825 и 842 гг., отмечено, что варварский народ рос напал на город Амастрида на малоазиатском побережье Черного моря, появившись от озера Пропонтида… Ранний поход росов на Константинополь был зафиксирован русским Житием Стефана Сурожского (XV в.), в основе которого лежал древний византийский источник, где рассказывалось, что в первой половине IX в. росами был совершен из Новгорода поход на город Сурож — византийскую Сугдею в Крыму» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 202].
Но и двадцатилетие спустя по каким-то от нас оставшимся в тени причинам Византию все так и продолжал тревожить русский ВМФ:
«…в 864 году 200 вооруженных судов русских были под Царьградом» [Классен Е. И. Древнейшая история славян и славяно-русов до рюриковского времени. «Белые альвы». М., 2008, с. 56].
Так сколько же на каждом из них имелось славянских воинов, чтобы мировая держава тех времен переполошилась не на шутку?
Ну, как минимум, обязано было быть никак не менее чем по пятисот на судне — в противном случае мировой державе нечего было опасаться в этот злополучный для нее момент своего северного соседа, пришедшего его за что-то, оставшееся за кадром истории, сурово наказать.
А вот что сообщает лангобардский писатель раннего средневековья Павел Диакон о вторжении русского флота в Италию и в еще более раннюю эпоху — в 641 г.:
«Когда Айо уже правил герцогством в течение года и пяти месяцев, на великом множестве кораблей пришли славяне и разбили свой лагерь недалеко от города Сипонта (Сипонто). Они устроили вокруг лагеря скрытые ловушки, и когда Айо… выступил против них и попытался разбить, то его лошадь попала в одну из таких ловушек. Славяне набросились на него, и он был убит вместе со многими другими» (Павел Диакон. История лангобардов. Книга 4. Перевод — Раков. Д. Н. 2004. Цит. по: Paul the Deacon. History of the Langobards (Historia Langobardorum). University of Pensilvania, 1974. гл. 44).
То есть наше военное искусство еще в так называемую эпоху «переселения народов» наголову превосходило врага. Что описывает один из первых писателей раннего средневековья — Павел Диакон. Таким же был и флот, который, что теперь выясняется, существовал у нас еще более чем за тысячелетие до появления в России заграничного флота Петра.
Причем, у нас есть все основания, чтобы отводить возникновение русского флота еще к допотопной эпохе. Ведь Ноя, что следует из церковнославянского словаря протоиерея Григория Дьяченко, звали Ксисутрус: си суть Русь…
Русская стихия
Но вот чем отличаются наши те еще древнего исполнения средства морского сообщения от сегодня общепризнанных якобы самыми передовыми и современными — европейских. О наших кораблях на Волге повествует в своем рассказе Избрант Идес (1695 г.) следующее:
«Суда… построены без железных гвоздей или железа вообще, а только из дерева» [Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994, гл. 1, с. 59].
Но и плавательные средства Сухоны построены практически таким же образом. Свидетельствует англичанин Энтони Дженкинсон (1557 г.):
«Насады крепятся только деревянными гвоздями, а железа нисколько не употребляют» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 122].
А вот какие корабли бороздили наши северные морские и речные просторы:
«Кочами назывались в Сибири палубные судна с веслами и парусами, приспособленные для хождения по морю… деревянными были в них гвозди и другие судовые скрепления» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, прим. 1 к с. 188].
Ими же пользовались для своих плаваний по студеным водам Северного Ледовитого океана и поморы.
А вот что сообщается о судах Новгородчины и Московии. Причем, Павел Алеппский (середина XVII в.) приводит и достаточно отличающуюся от всех иных конструкций подобного типа технологию их изготовления:
«Всего удивительнее вот что: как суда московитов все делаются совершенно без железных гвоздей, но целиком из дерева (сплоченного) деревом, так и в этой земле суда не сбиты деревянными гвоздями, а сшиты веревками из липовой коры, как шьют шелковые и иные одежды — искусство, поражающее ум изумлением» [Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994, гл. 4, с. 70].
Причем, имеется вариант использования для данных целей и коры сосны:
«В этих местностях растет сосна… из ее коры русские делают веревки для своих лодок толщиной с человеческую руку» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 239].
То есть секрет такого рода судостроительства, когда железо при сборке кораблей не использовалось вообще, искони являлся нашим, потому ну никак не мог принадлежать каким-то варварам скандинавам. А ведь недавно они, обнаружив сшитое исключительно из дерева судно у себя, произвели попытку приписать это древнерусское плавсредство своему «отечественному гению». Но нам, разобрав лишь некоторые из сохранившихся известий о себе, становится понятным, что лишь мы и имели возможность эти наши лучшие во всем мире корабли, не потопляемые никакими бурями (Они прогибаются, что обнаружили изготовившие сегодня такое судно шведы, при воздействии на них волн) доводить до столь и теперь шокирующих размеров. Мало того, их оснастка позволяла таким громадинам идти под парусом даже против мощного течения рек.
Иные же из них, применяемые для перевозки грузов, по тем временам являлись никем не превзойденными гигантами. Так что даже речные наши суда, что выясняется, и по свидетельствам даже иностранцев, нас и в грош обычно не ставящих, были в восемь раз бóльшими, чем морские линейные корабли покорителей Америки.
Кстати, указанная голштинцем команда в 800 человек аккурат и подходит для нашего могучего корабля, имеющего, что и понятно без каких-либо дополнений, вовсе не одну единственную мачту, что к сегодняшнему дню лжеисториками нам усиленно вправлено в подсознание, но, как и положено все же серьезным океанским кораблям, а не утлым лодчонкам, три. Мало того, наши корабли, чтобы подниматься против течения могучей реки Волги, а ходили бусы из Казани в Нижний Новгород, ну уж никак не могли не иметь и всю соответствующую для такового движения оснастку.
О чем и сообщает в своих мемуарах о России тех лет шотландский врач Джон Белл:
«Из Астрахани отправились мы 5 числа августа, на пяти судах, из которых три были плоскодонные, и груза имели сто пятьдесят бочек, каждое о трех мачтах и о десяти пушках; прочие два судна были простые барки» [Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994, с. 157].
То есть вовсе не одну, как нам сегодня внушают, но, как и положено для серьезного корабля, три мачты имели эти наши гигантские суда, продукт русского инженерного гения. Суда, безжалостно уничтоженные Петром. И, что и без слов понятно, лишь такую усовершенствованную оснастку, которая единственная и могла позволить управлять таким могучим кораблем. Суда же эти ходили по Каспию, о чем еще в 1657 году упоминает итальянец Вимена да Ченеда. Он писал, что Алексей Михайлович:
«…содержит на Каспийском море некоторое число судов для доставления товаров в Персию из Астраханского порта» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 432].
Судами же этими и были гигантских размеров морские бусы:
«От города Астрахани плавают на русских бусах…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 70].
Причем, в сам порт они, по причине мелководья, не входили, но стояли на рейде. Вот как описывает механизм их загрузки товарами русский купец Федор Афанасьевич Котов, в 1623 г. предпринявший путешествие в Персию. Слева от острова Четырех бугров стоят:
«…бусы, которые не заходят в устье Волги и под Астрахань, а стоят в море и из устья едва видны. Товары же с бус в Астрахань и из Астрахани на бусы перевозят на судах (Сандалы (шандалы) — небольшие одномачтовые парусные суда) и повозках. Отсюда бусы плывут за море…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 69].
То есть уже эти бусы, морские, судя по их глубокой осадке, были и еще бóльшими, чем речные.
А потому и десанта такой корабль сможет загрузить на своем борту никак не менее пары-тройки тысяч человек. Потому-то варварский этот Цареград так сильно и перепугался, увидев 200 судов, заполненных русскими воинами под завязку. Так что Константинополю было от чего перепугаться.
А сколько конкистадоров могла вместить самая большая из каравелл Колумба — сотню или полторы?
Так что и здесь огромность наших морских судов, и даже речных плоскодонных, в сравнении с их судами океанскими, — просто шокирует. Потому вновь выясняется более чем ощутимое опережение русским человеком всей этой заграницы по тоннажу имеющихся у нас в наличии плавсредств. О чем говорят и документы еще эпохи Федора Ивановича, сына Ивана Грозного:
«Июля 29-го Васильчиков, отправляясь на судах, именуемых бусами, с персидским послом… ехал к гилянскому пристанищу в город Лянгур… (Сведения нашего автора о передвижении посольства Васильчикова подтверждаются документами, опубликованными в ЦГАДА и опубликованными П.П. Бушевым [426, с. 78–84])» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, 1589 г., л. 21, с. 33].
Так что еще за сто лет до Петра у нас бытовали и морские бусы, бороздящие просторы Каспия.
И вот что это было за море. Ибн Хордадбех:
«Окружность этого моря 500 ф [арсахов] [Данные Ибн Хордадбеха, представляющего Каспийское море (в данном отрывке это море называется Джурджанским) в виде круга диаметром 500 фарсахов, намного превосходит современные его измерения (300х1200 км) — прим. 147]» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006] (с. 125).
«1 фарсах = 3 милям = 6 км…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006] (прим. 3 к с. 55).
То есть море это было и действительно гигантским — 3 000 км по периметру! Так что очень не зря оно частенько именуется Великим (см.: Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994). Потому и суда по нему никак не могли ходить великими же — под стать океанским. То есть строительство наших бусов имело традиции, уходящие вглубь веков. Море это обмелело до нынешнего уровня, судя по всему, где-то к XIII веку. Вода же туда перестала поступать со стороны переполняющегося многоводными в ту пору Амударьей и Сырдарьей Аральского моря лишь ко времени вступления на престол Петра.
Правда, здесь следует все же отметить, что период нашего отставания от заграницы в технических средствах все же был. И обязаны мы такому с нами происшествию ни кому иному, как самому Петру I — реформатору. Ведь именно он уничтожил наш торговый флот. А потому, после его смерти, пытаясь выстроить суда уже по-новому способу, то есть по заграничному, с применением гвоздей и всех именно у них имеющихся технических средств, вот какие неуклюжие корытины, вместо наших бусов, появляются на российских реках. Корберон (1776 г.):
«Пиктэ объехал и исследовал берега Волги, по которой ходят громадные барки, перевозящие соль, руды и проч. Эти барки снабжены многочисленным, потому дорого стоящим экипажем; но экипаж этот необходим, так как барки приходится часть пути тянуть канатом, что замедляет путь и увеличивает состав экипажа. Надо бы было, вдоль берегов реки, проложить дороги, идя по которым, барки могли бы тянуть быки или лошади. В то же время надо бы было расставить по берегам отряды войск, обезопасить перевозку от разбойников. Благодаря таким мерам товары стали бы дешевле… Но правительство не хочет обращать внимания на эти выгоды…» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006, с. 57].
То есть описанные барки являются вовсе не частными, но именно государственными. Государственный же карман, судя по описанному способу доставки грузов, во времена временщиков, был таким же безразмерным, как и во времена коммунистических ударных строек. Потому никто об удешевлении процесса доставки грузов заботиться в то время не желал.
Но как же так случилось, что еще полвека назад транспортируемая Строгановыми соль вдруг стала теперь всецело зависеть от поставки ее государством? Причем, с немалым для себя при этом убытком?
Так ведь переломали, судя по всему еще при Петре, наши гениальнейшие своими размерами и техническими усовершенствованиями бусы и на их место наклепали несуразные своими заграничными «усовершенствованиями» неуклюжие корытины, именуемые теперь барками. Заграница же при таком виде транспортировки строила вдоль рек дороги и по ним с помощью впряженных животных поднимала суда вверх по течению.
Здесь же, на Волге, это являлось технически неисполнимым, так как бандитские шайки, что русских казаков, что татар или башкирцев, такому подъему судов воспрепятствовали бы. Потому, вместо чтоб идти против течения Волги на веслах и парусах, защищаясь от степных разбойников пушками и рекой, стали тянуть судно на собственном горбу. Причем, даже не на горбу бурлаков, но на горбу солдат, ежеминутно готовых бросить трос и взяться за ружье или пушку. От тех времен, судя по всему, и достался нам слух про некое такое бурлачество, хоть сам Корберон многочисленный экипаж судна бурлаками и не называет. И совершенно справедливо. Ведь они не только перетаскивали эти баржи через участки, где впрячь лошадей или быков, возможно, из-за болотистости почвы было бы не столь эффективно, но и были как в качестве вооруженных охранников судна, так и в качестве членов экипажа, поднимающих и опускающих паруса, или в качестве гребцов.
Понятно дело, как перешли эти перевозки из казенных в частные руки, так и пропал даже и сам запах такого вот рода бурлачества. Ведь уже во времена Пушкина упоминаний такого плана нет и в помине. Бурлаками же именуются исключительно погонщики впряженного в тягло скота.
Однако ж демократам второй половины XIX века, Горьким да Шаляпиным, воспевателям освобождения от неких цепей русского пролетариата, требовалось откуда-либо это бурлачество притащить и воспеть. Они, следует отдать им все же должное, его и откапали, благодаря Репиным и Некрасовым, и, благодаря революции в России, раздув из паршивой трехграммовой мухи в жирнющего многотонного слона, воспели. Причем, просто фантастическим образом: так удивляюще красиво, что мы, странным образом, поверили в ими изобретенную глупость, с самого раннего детства все продолжая впитывать в себя весь этот пропагандистский яд. И, в конце концов, все ж поверили, что Россия некогда была страною бурлаков.
А все было, что уже разобрали, много проще. Петр, просто-напросто, переломал наш торговый флот. А потому и появляются эти странные баржи, лишенные управления, которые даже конную тягу, ввиду инерции, некоторое время упрямо почему-то отвергают. Что и подхватывают затем Репины с Некрасовыми в качестве основного отличия от всех иных стран России, якобы искони серой, отсталой и неотесанной.
Вообще вода искони является стихией русского человека. Вот, например, как описывает кораблекрушение швед:
«Bcе бывшие с нами русские солдаты умели плавать; они брали кто весло, кто доску или ставню, и бросившись в море, достигали берега» (Пипер Г.А. Извлечение из записок прапорщика Густава Абрама Пипера впоследствии генерал-маиора и губернатора. Цит. по: Грот Я.К. Труды Я.К. Грота из русской истории. СПб., 1901. С. 152).
Шведы же, абсолютно также — все до единого, что выясняется, плавать, наоборот, не умели. А потому вот как приходилось спасать с уже опустевшего корабля своих полумертвых от страха сотоварищей шведу Густаву, и самому-то словно огня боящемуся все той же стихии:
«Я должен был вытаскивать из каюты моих полумертвых и чрезвычайно малодушных товарищей, и, не думая о самом себе, велел Меландеру броситься на дечный люк, а Герсу — на мачту. Между тем молодой, но слишком нерешительный Брюс, стоял и сокрушался, говоря: „Ах, Боже мой, Боже мой! что со мною будет? г. прапорщик, куда мне деваться?” В ту самую минуту из под судна выплыл киль с передним штевнем и я сказал ему: „вот спрыгни на этот обломок, он тебя вынесет на берег”» (Там же).
Почему же так категорично отличался русский человек от иностранца? Какие особенности не позволяли тем же шведам уметь плавать точно так же, как русским?
Вот что немцы говорят о водной стихие:
«Вода в реке живет, обладает волей и губит вступившего в нее человека…» (Колосовская Ю.К., Павловская И.А., Штерман Е.М., Смирин В.М. Культура Древнего Рима. Том II. Издательство «Наука». М., 1985. С. 109).
У нас же вот как описывает любовь русского человека к воде, например, чех Бернгард Таннер в составе польско-литовского посольства посетивший Москву в 1678 г.:
«Большие ворота… ведут к Москве-реке, текущей близ самых стен, через которую наведен плавучий мост… на нем каждый день, бывало, видишь многое множество женщин с бельем, а по праздникам и воскресеньям множество купающихся мужчин» (Таннер Б. Польско-Литовское посольство в Московию. Цит. по: Бернгард Таннер. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. Императорское общество истории и древностей Российских. М., 1891. С. 62).
Вот по какой причине, о чем сообщает швед Густав, абсолютно все русские солдаты, когда корабль потерпел крушение, оказались умеющими плавать.
И вот что сообщается о судоходстве на Руси с древнейших времен:
«Водные сообщения производились в древние времена на Руси на разных судах. Строение судов значительно развито было у наших предков еще во времена доисторические…» (Аристов Н. Я. Промышленность Древней Руси. С-Пб., 1866. С. 94).
Причем, что сообщает писатель XIX века:
«…снасти у судов были те же, какие видим теперь» (Там же, с. 100).
Исторические же времена сразу нам преподносят вот какой на данную тематику фортелек:
«…у Олега во время похода на греков 907 г… “бы числом кораблей 2 000”… у Игоря в 941 г. было 10 000 судов во флоте…» (Там же, с. 99).
То есть с дерева еще нас греки снять не успели, что милейшими нашими историками изобретено, а наш флот уже превосходил этих навязавшихся нам в культуртрегеры примитивных варваров, что уже на самом деле, разков эдак в пятьдесят.
Что полностью подтверждает отношение к древнему кораблестроительству исключительно нашего языка:
«Исследования показывают, что термины мореплавания являются исключительно славянскими (ладья, челн, струг, насад, паузок, ключ (уключина), пря (парус), весло, корма, нос, палуба и т.д.) либо греческими…» (Лесной С. Откуда ты, Русь? «Алгоритм». «Эксмо». М., 2006. С. 63).
Но кто же такие греки?
Скандинавы, во всяком случае, греками именовали исключительно нас. Потому со временем, возможно, какие-то термины и перешли от нас к уже нынешним грекам.
Но как же быть с этим самым «из варяг»?
«Ни одного скандинавского термина мореплавание Древней Руси не усвоило.
Единственное слово “шнека”, ставшее интернациональным, употребляется еще и до сих пор только в области северных морей, но на внутренних водных путях совершенно неизвестно, как не известно и на Черном и на Каспийском морях» (Там же).
То есть путь «из варяг», что теперь выясняется окончательно, означает собой путь из русских западных земель исключительно тех народов, которые имели богатый опыт мореплавания, что и отразилось в их наречиях. Теперь эти земли перезаселены многочисленными воинственными сухопутными пришельцами, вытеснившими мореходные племена славян из Западной Европы, подавивши их своей численностью.
«Из византийских… источников мы знаем, что руссы плавали в Черном море издревле и что только греки и русы были здесь народами-мореходами.
Все остальные избегали моря, будучи преимущественно кочевниками; о хазарах прямо сказано, что плавать по морю они не умеют. Мореходные таланты руссов были замечены уже давно, и они часто служили в византийском флоте, занимая подчас даже очень высокие должности. Тесная связь руссов с греками на почве мореплавания отражена несколькими греческими словами, перешедшими в русскую плавательную терминологию…» (Лесной, с. 64).
«И если венеты всегда были славными мореходами со времен разрушения Трои и до пиратства венедов и ругов на Балтике, вплоть до Средиземноморья, то в этом мы обязаны видеть вышеупомянутый генетический код народа, сделавшего с древности мореходство своей визитной карточкой» (Ларионов В.Е. Православный ключ «коду Да Винчи». Издательство «Дар». М., 2006. С. 88).
«…норманны-варяги и русь, не имевшие между собой ничего общего в смысле племенного родства, состояли на византийской службе, первые — в составе сухопутных отрядов, вторые, т.е. русь, — преимущественно во флоте» (Державин Н.С. Происхождение русского народа. Минск, 2009. 248. Любавский М. История западных славян. М., 1918. С. 73).
В подтверждение всему вышеизложенному:
«Нигде во всех исторических документах (ни на Западе, ни на Руси) нет ни слова о скандинавских купцах в глубине Руси» (Лесной, с. 64).
Мало того:
«За все “норманнское время” в Киеве не найдено ни одного западноевропейского динария — факт, совершенно несовместимый с норманнской теорией…» (Лесной, с. 65).
Да, на своих филюгах этим сухопутным варварам на просторах наших водных систем делать было нечего. Потому как наши суда еще в незапамятные времена, о чем свидетельствует Избрант Идес перед самым уничтожением Русского флота Петром, ходили:
«При помощи паруса при попутном ветре они могут двигаться против течения… Суда… построены без железных гвоздей или железа вообще, а только из дерева» (Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692–1695). Цит. по: Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о посольстве в Китай. Глав. Ред. Вост. Лит. М., 1967. Гл. 1, с. 59).
Кстати, у нас не только дома и церкви строились без единого гвоздя, что доказывает в вышеприведенной фразе визитную карточку русского способа строительства судов, но даже мосты. Что приводит в своей книге о путешествии к нам Павел Алеппский:
«Мы переехали через большую реку… по огромному длинному мосту, тянущемуся на значительное расстояние… Весь он без гвоздей, лишь из одного дерева» (Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 2 (От Днестра до Москвы). Книга 5. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 4 (183). 1897. Гл. 14, С. 127).
А вот какие орудия труда при этом использовались у нас чисто традиционно. Сообщает француз Жан Соваж, видевший Архангельск в 1586 г.:
«…хоть у строителей русских все орудия состоят в одних топорах, но ни какой архитектор не сделает лучше того, как они делают» (Дьеппский Ж. С. Записка о путешествии в Россию Жана Соважа Дьеппского, в 1586 году. Цит. по: Русский вестник. Т. 1. Вып. 1. 1841. С. 229).
То есть ни молотков, ни гвоздей в руках русских мастеровых приезжий француз так и не увидел. Чему сильно удивляется. То есть техника Руси кардинально отличалась от техники Запада. Что не осталось французом не подмечено.
Вот еще об особенностях наших плавательных средств. На этот раз от побывавшего в России в 1670 г. Якова Рейтенфельса:
«Необходимые для плавания по морю и по рекам суда они сколачивают без гвоздей так, что нигде не видно даже малейшего гвоздика, связывая все, чрезвычайно искусно, исключительно одними прутьями и лозой (Рейтенфельс Я. Сказание светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Книга III. Цит. по: Утверждение династии. Фонд Сергея Дубова. М., 1997. Гл. 15. С. 355).
Именно этот наш гигантских размеров флот, где суда доходили до 2 000 т водоизмещением (ни одна из каравелл Колумба не превышала и 270 т), и порубил в щепки наш эдакий якобы флотоводец всех времен и народов, а на самом деле могильщик Русского флота, царь-антихрист Петр.
А до него, что и понятно, мы являлись морской сверхдержавой. А как иначе, если даже речные наши суда в 8 раз превосходили своими размерами корабли отправившихся на завоевание Америки европейцев?
Причем, именно об этом говорит и переориентированное с оснащения наших судов на оснащение судов западных главный предмет русской торговли — изделия из конопли:
«И в Англии, и в Голландии и во всех прочих морских державах — такелаж судов на 90% состоял из русского пеньковолокна» [Анисов Л. Иезуитский крест Великого Петра. «Алгоритм». «Эксмо» М., 2006].
То есть у них, отродясь, и материала-то сносного для обвязки такелажа не имелось, чтобы самостоятельно, то есть без нашей помощи, отправляться в дальние плавания…
Свежие комментарии