Чуть выше - переправа у скалы Бохо, где-то рядом с которой есть ещё и высокий, но видимо совсем тоненький водопад Дубравушка:
19.
Переправа и навела сотрудников "Удэгейской легенды" на идею пристроить нас в лодку. В среднем за год Большая Уссурка - река масштабов Москвы или Клязьмы, вот только средняя полноводность на Дальнем Востоке немногим показательнее средней зарплаты: в паводок Иман выдаёт расходы воды, сравнимый с Камой или Печорой (!
), а по низкой воде даже бат не везде пройдёт. Паромная переправа же крайностей не выносит, и за две недели до моей поездки паром не работал, поскольку здесь было "почти наводнение", а за три дня - из-за обмеления реки. Заречные селения - "обычный" Дальний Кут, удэгейский Островной и староверческое Дерсу, - в такие моменты пользуются подвесным мостом, но до турбазы "Корейский прижим" идти от него ещё 16 километров.20.
Однако накануне моей поездки прошли дожди, вернувшие уровень Имана к адекватному:
21.
Глубина здесь, как я понимаю, невелика, а вот скорость течения впечатляет:
22.
Нас впечатляет, конечно, а не местных - вот те самые гости, уехавшие из Затона за полчаса до нас:
23.
А вот одинокий рыбак по пояс в воде притаился в буреломе:
24.
Впрочем, тайга есть тайга - у чьей-то деляночки обратите внимание на табличку с веночком:
25.
С грузом да против течения бат полз по реке еле-еле. Где-то через час по выходе из Затона мы вошли в пределы национального парка, границу которого отмечает огромная скала - Лаулинский прижим, не спеша поворачивающийся навстречу путнику своими утёсами:
26.
На вершине его есть остатки бохайского городища, или скорее дозорного поста. Бохай были лишь одним из древних государств Приморья, череду которой оборвало нашествие Чингисхана. На здешних кочевниках, успевших и Китаем порулить, Потрясатель Вселенной оттоптался так, что цивилизация ушла из Уссурийской стороны на пол-тысячелетия, а удэгейцы - ни кто иные, как потомки людей, укрывшихся в тайге от монгольской сабли.
27.
Угрюмая отвесная скала не могла не обрасти легендами о том, как кто-то да кого-то с неё сбросил. В одной версии, это хунхузы, китайские разбойники, расправились здесь с удэгейцами, якобы не выдавшими им, где спрятан клад. В более современном варианте расправу устроили красные партизаны или даже сталинские чекисты - над староверами:
28.
Как бы то ни было, Лаулю - это старое название Дерсу, стоящего на протоке чуть в стороне от Уссурки. Само село с реки не видать, а вот его поля то ещё пяток километров то и дело показываются из-за деревьев:
29.
Другие скалы. На Урале их называли бойцы, на Енисее - быки, а вот тут - прижимы:
30.
За очередным поворотом Имана начинаются турбазы, коих я насчитал три или четыре:
31.
В основном они частные и возникшие не удивлюсь если до учреждения нацпарка, но есть у "Удэгейская легенды" и собственная турбаза "Корейский прижим", устроенная несколько лет назад на месте старого лесосклада, где работяги из братской Северной Кореи валили тайгу для сплава на рощинские лесопилки. По сравнению с частниками эта турбаза дешевле и проще - двухместный домик без удобств мы сняли за 1200 рублей. Ещё тут есть кухня с газовой плитой, удобства сельского типа, баня и инфостенды о достопримечательностях окрестной тайги. Деревянные стрелки кажут вверх по течению - нам туда:
32.
Перебрав рюкзаки, взяв спальники, горелку, тёплую одежду и перекус на ужин, мы вернулись в порядком полегчавший бат - Александр остался присматривать за турбазой, а Алексей повёз Петра и нас заодно на Сухую Протоку у дальней границы нацпарка. Чуть за турбазой - собственно Корейский прижим, высокий, но не слишком живописный:
33.
Где-то близ него есть ещё прозванный так за ледяную воду ключ Ангинка, вытекающий из грота, но с реки его, кажется, не видать. Да и сам кадр выше снят на обратном пути, а в тот вечер, стоило нам вновь выйти на воду Имана, погода начала портиться:
34.
По воде пополз густой туман, а вскоре зарядил холодный дождь, под куполом которого мы и ехали. 15 километров от Затона до "Корейского прижима" мы преодолевали 1,5 часа, а 40 километров до "Сухтой протоки" растянулись часа на три с половиной. На пол-пути, совершенно незаметно, мы свернули из Имана в его приток Арму - такую же быструю реку в таких же суровых берегах, видимо по причине отсутствия на ней населённых пунктов не ставшую в 1972 году какой-нибудь Армейской или Армянской:
35.
Юная Пулёна явно радовалась путешествию к новым берегам. Порой она начинала лаять на берег, и быстрый взгляд выхватывал силуэты зверей на сумрачной опушке. Увидев мохнатую бурую спину, я было подумал, что это медведь - но с другой стороны поднялась от травы статная оленья голова, и я понял, что это изюбрь. В другом месте от воды в заросли ускакали две козы, но не такая уж редкая удача тут повстречать тигра.
36.
По изначальному плану нас должны были высадить у скалы Орочонский Бог и забрать на обратном пути. Но туда мы добрались лишь в сумерках, мокрыми до нитки и с переставшим фокусироваться на серой мгле фотоаппаратом. Алексею сильно хотелось вернуться сегодня же, Петра явно больше привлекала идея тёплой компании, и в общем на борту бата утвердился "план Б" - ехать на Сухую Протоку всем вместе, там ночевать, и за вычетом Петра с Пулёной возвращаться утром. Кордон (официально - "полевой стационар по охране и мониторингу амурского тигра") оказался одиноким домиком посреди тех самых деревьев-гигантов из советских таёжных рассказов.
37.
В оказалось две комнаты - для хозяев и для редких, но всё же порой приезжающих гостей. Внутри были припасены сухие дрова, и Пётр за считанные минуты набил ими печь, настрогал одним топором щепок да создал в выстывшей комнате тепло, так что насквозь мокрая одежда на крючках к утру сделалась идеально сухой. Немногим больше времени ушло на то, чтобы поймать пару ленков да пару хариусов, а кастрюлю борща, домашний хрен, варенье к чаю оставила на кухне предыдущая смена. Пётр завёл генератор, включил телевизор, и за отсутствием здесь антенн - поставил кассету с "Джентльменами удачи". В избе наступил особый уют тёплого угла среди тёмной стихии, знакомый всё по той же таёжной прозе:
38.
Уссурийская тайга - она как бы и не совсем тайга: в первую очередь это густой и увитый лианами влажный смешанный лес из ильмов, грабов, ясеней, монгольских дубов или маньчжурских орехов. Широколиственная плоть на хвойном скелете: сообщества из десятков видов растений группируются здесь вокруг корейских кедров. Как и в Японском море, в Уссурийской тайге встречаются север и юг, и про её удивительный животный мир, куда с севера заходят бурые медведи, россомахи и изюбри, а с юга - тигры, чёрные медведи, леопарды и харзы, - я уже когда-то рассказывал. Но одно дело - видеть этих зверей с воздушных дорожек Шкотовского сафари-парка, и совсем другое - понимать, что они тут хозяева, а ты - незваный гость. Пётр вспоминал свою первую встречу "с тигрой": точно так же сидя один в каком-то таёжном "бараке" (как здесь называют избы), он почувствовал вдруг запах промокшей кошки и, выглянув, увидел на другой стороне поляны полосатого зверя. У егерей с дальних кордонов к тиграм свой счёт - змой оголодавшие хищники таскают собак. Тигр собаку умеет подманивать, а съедает целиком, в один укус, вместе с костями и шкурой. Далее, по словам егерей, собака действует на тигра как наркотик - он начинает прыгать, кувыркаться и кататься по земле. На людей в этом углу тигры не нападали, и всё же недавно охотники ликвидировали тигрцу-людоедку - её добычей стал труп рыбака, умершего на опушке от сердечного приступа. Тигров здесь "больше, чем хотелось бы": как и белые медведи в Арктике, вымирать они давно передумали, но охраняются по-прежнему строго - потому что иначе люди начнут убивать их как врагов.
39.
Утро пришло прохладным и солнечным. После короткого завтрака мы попрощались с Петром и Пулей, и Алексей повёз нас вниз по туманной Арму:
40.
По хорошей погоде здесь неописуемо красиво:
41.
А скорости почти опустевшая лодка вниз по течению прибавила изрядно, до "Корейского прижима" доскользив за 1,5 часа.
42.
С небольшой остановкой у Орочонского Бога - одинокой скалы в 30 километрах от турбазы:
43.
Орочонский Бог, наряду с Лаулинским прижимом, считается главной "точечной" достопримечательностью "Удэгейской легенды", а потому к нему ведёт хоть и труднопроходимая, но дорога:
44.
Орочоны - устаревшее русское прозвище амурских народов, о котором теперь напоминают выделенные отдельными этносами ороки, орочи и ульчи. Как я понимаю, камень на Арму и правда был святыней - своими очертаниями слегка похожий на Лесного бога из "Принцессы Мононоке":
45.
По выступам с подушечками мха можно забраться на его гребень и полюбоваться рекой:
46.
Хотя положа руку на сердце - скала вполне заурядная, и ленки да хариусы в речной воде тут явно привлекательнее скал:
47.
Но главное впечатление речного вояжа мы получили именно причалив к Орочонскому Богу - на речном песке и на чёрной лесной почве отпечатались следы, рядом с которыми Алексей положил для масштаба мобильник. Совсем незадолго до нас, по окончании лившего до рассвета дождя, сюда приходил попить водицы тигр:
48.
Ещё немного - и из Арму мы так же незаметно вылетели обратно в Большую Уссурку, а вскоре попрощались с Алексеем на "Корейском прижиме":
49.
Где и коротали следующие дни. В основном - одни, не считая Александра в хозяйском домике на другом конце турбазы. Лишь изредка и ненадолго на краю появлялись джипы - как я понимаю, их хозяева жили на других турбазах, а сюда приезжали брать лодку.
50.
У берега Уссурки трепетали огромные чёрные бабочки - в августовском Приморье мы видели их не раз, но лишь здесь они сидели так долго и малоподвижно, что мне удалось их сфотографировать:
51.
Это парусники Маака, и хотя название их кажется вполне японским, на самом деле оно эстонское - одним из первых натуралистов Дальнего Востока был Ричард Маак с острова Сааремаа. Мааки водятся по берегам Японского моря, на Кунашире и в Маньчжурии, а ветром их заносит порой в Забайкалье:
52.
Ну а в России мааки - крупнейшие из бабочек, размах их чёрных крыльев с искрящейся пыльцой достигает 14 сантиметров:
53.
Уже вернувшись в цивилизацию, где есть связь и интернет, я делился впечатлениями об этих местах с друзьями и близкими. И вот такой этюд прислала мне в ответ далёкая Москва:
Однажды шел амурский тигр по тайге. Оранжевый, грозный и полосатый. Все его боялись, разбегались при виде и прятались. Тигр мягко шел по лесной тропинке. Вдруг над его головой пропорхнула бирюзовая бабочка и бесстрашно села ему на кончик хвоста. А потом перелетела на лоб. Её причудливо вырезанные крылья закрывали ему обзор и мешали ему смотреть. Тигр начал злиться и мотать головой. А бабочка его совершенно не боялась, она играла с ним, шалила и дразнила. Тигр был очень зол, он пытался отмахнуться от бабочки своей тяжелой лапой. И она улетела. Тигр шёл-шёл и вдруг понял, что ему стало очень грустно без этой бирюзовой бабочки, и он даже бы хотел, чтобы она снова прикрыла ему зеленовато-голубым крылом глаз. Тигр вдруг понял, что он очень одинок в этой бескрайней уссурийской тайге, наполненной разной живностью.
И вдруг бабочка прилетела снова и снова села ему на голову. И мир тигра стал наполовину бирюзовым. И так они шли по тайге вдвоём – тигр и бабочка.
54.
В общем, в "Удэгейской легенде" хорошо, и хорошо именно отдыхать, а не смотреть достопримечательности.
Однако от "Корейского прижима" всего 6 километров пешком до Дерсу - и в следующей части о том, как пытались мы найти общий язык с хранителям русской старой веры.
Свежие комментарии