Русское оружие
На сегодняшний день принято считать, что создателем Российской армии является Петр I, якобы перенявший лучшие мировые достижения у Запада, тем и поднявший обороноспособность России до невиданных в ту пору высот. Но вот что сообщает на эту тему, например, публицист «Нового времени» М.О. Меньшиков (начало XX века):
«Ни в какой области техники Россия, как оказывается, не догнала Запад, а наоборот — даже в области военной обороны немцы довели нас до крайне опасной отсталости. Артиллерия, например, появилась в России за триста лет до Петра: при Иване Грозном, она отличалась обилием, удивлявшим иностранцев» [Меньшиков О.М. Письма к русской нации. Издательство журнала «Москва». М., 2002. с. 526].
Впрочем, даже и в этот момент, что выясняется, мы того же Круппа опережали просто на немыслимое количество времени:
«В 1880 году германский оружейник Ф. Крупп задумал запатентовать изобретенный им клиновой затвор, однако увидев в Артиллерийском музее Петербурга пищаль XVII в., имевшую клиновой затвор, над изобретением которого он бился всю свою жизнь, пережил мировоззренческий шок: Западная Европа отставала от передовой нации на несколько веков» [http://cont.ws/post/142606].
Так что умение научных кругов России, а если точнее 5-й колонне от научных кругов, позволить отсталой Германии обойти себя, имея фору над ней в пару сотен лет, просто шокирует.
Но это очень походит и на желание перенимать все заграничное, в замещение своего много более технически грамотного отечественного, и самим Петром:
«В 1719 году Андрей Константинович Нартов был послан в Лондон для ознакомления с английской техникой и для приглашения английских мастеров. Из Лондона Нартов написал Царю о том, что в Англии мастеров, которые могли бы превзойти русских мастеров, нет. Нартов посетил и Париж. Там он поделился некоторыми секретами токарного дела с герцогом Орлеанским, который считал себя токарем-любителем, но все секреты полностью раскрывать он не собирался.
Еще в XVII веке во всем мире, кроме России, работая на токарном станке, мастер держал резец в руке, подводя его к вращающемуся предмету, подвергаемому обработке. Для того чтобы рука у токаря не уставала и не дрожала, на станине станка устраивали подручник. В России в конструкции станков имелся очень важный узел — подвижный суппорт с закрепленным на нем резцом.
В «Литературной газете» № 142 (3015) от 25 нояб. 1952 г. появилось сообщение о нахождении в ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде рукописной книги А. К. Нартова под названием «Театрум механирум или ясное зрелище махин». Книга написана в 1755 году. Она содержит описание 26 оригинальных конструкций металлообрабатывающих станков. В книге рассказывается о создании механического суппорта.
При Петре I на заводах в работе механизмов уже использовалась цилиндро-коническая передача. В САСШ она была запатентована лишь через двести двадцать лет» [http://cont.ws/post/142606].
Но, несмотря даже на это, а также на свое расположение к Нартову, Петр продолжает придерживаться мнения, что все следует заимствовать исключительно у любимой им заграницы.
Но мы всегда в вооружениях опережали заграницу на века. Вот что сообщает о нашей артиллерии, например, посол в Московию императора Максимилиана II, Иоанн Перштейн. Иоанн Грозный, что значится в его донесении:
«…имеет до двух тысяч пушек и множество других орудий, из коих некоторые изумительно длинны и столь широки и высоки, что самого высокого роста человек, входя в дуло с надлежащим зарядом, не достает головою до верху. Узнал я об этом, между прочим, от одного немца, который сам это испытал при осаде Полоцка, продолжавшейся не более трех дней (Тут находится примечание, взятое из Неаполитанской рукописи, в коем сказано: “tre hore” [три часа] — прим. переводчика), в каковое время крепость эта, известная своими оборонительными сооружениями, была вся уничтожена, при таком пушечном громе, что казалось небо и вся земля обрушились на нее» [Иоанн Перштейн. Донесение о Московии Иоанна Перштейна, посла императора Максимилиана при московском дворе в 1575 году. М., 1876, с. 18].
То есть осада эта продолжалась то ли три дня, а то ли так и вообще — три часа! Однако ж имеется мнение, что эта крепость, отстраиваемая поляками десятилетиями, развалилась и еще быстрее: всего лишь после трех залпов наших гигантских мортир. Вот как описывает эту осаду другой посол Австрии в России — Иоанн Кобенцель:
«…при осаде Полоцка (Polosium), не более как от троекратного залпа этих орудий рушились стены крепости, впрочем весьма сильной, и гром от орудий был столь ужасен, что небо и земля, казалось, готовы были обрушиться» [Кобенцель И. Письмо Иоанна Кобенцеля о России XVI века. Цит. по: Журнал министерства народного просвещения № 9. 1842, с. 151].
Но не многим лучше было полякам и при попытке удержать у себя наш город-крепость Смоленск, который:
«…был взят при помощи многочисленных больших пушек, коими разрушили до основания две башни и большой бастион… Тогда, от имени Радзивила, явился капитан и просил пощады» [Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 2 (От Днестра до Москвы). Книга 6. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 4 (183). 1897, гл. 7, с. 176].
И это, между прочим, не какой-то там Полоцк, но лучшая крепость всех времен и народов — Смоленск, у стен которой те же поляки протоптались на месте, так и не сумев сладить с нашей твердыней, в течение почти двух лет.
И вот что это были за гигантские пушки. Для взятия Смоленска, как сообщает в 1655 г. Патриарх Никон:
«царь взял с собой с прошлого года три большие пушки, длиной каждая более 15 локтей; каждую пушку везут 1 500 лошадей и при каждой 500 стрельцов. Этими пушками он сделал пролом в стене Смоленска, выстроенной из плит дикого камня» [Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 3 (Москва). Книга 9. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 3 (186). 1898, гл. 7, с. 154].
Вот как выглядели, судя по всему, именно эти орудия. Свидетельствует посол Дании в Московию Ганс Ольделанд (1659 г.):
«Здесь же стояли две огромные пушки, каждая в три сажени длины… [2, 13360 м х 3 = 6, 4 м — А.М.] причем жерло одной пушки в диаметре было 9 четвертей, другой же 6 четвертей локтя» [Андрей Роде. Описание второго посольства в Россию датского посланника Ганса Ольделанда в 1659 г. Цит. по: Проезжая по Московии. Международные отношения. М., 1991, с. 295].
То есть что-то из нашего былого арсенала, составленного при Иване Грозном и Борисе Годунове, оставалось еще и на царствование Алексея Михайловича. Ведь специалистами по тяжелой артиллерии вплоть до тех времен, когда Петр доуничтожит все наши арсеналы, являлись только лишь мы.
И вот кто отливал эти грандиознейшие по тем временам орудия, в три дня (или даже — часа [или даже в три залпа!]) разнесшие упорно годами возводимые поляками оборонительные сооружения Полоцка — цитадели в те времена латинства. Да и Смоленск, лучшая крепость мира, был взят при помощи этих же орудий:
«Уже за целое столетие до Петра у нас имелся собственный Крупп — литейный мастер Андрей Чохов, который способен был отливать такие титанические орудия, как знаменитая Царь-пушка. Стоящая доныне… в Кремле московском, она служит немым свидетелем богатырских возможностей нашей старины, задушенных немецким вторжением. Любопытно, что еще за целое столетие до этой Царь-пушки, в 1488 году, была в Москве же отлита тоже Царь-пушка, до нас не дошедшая» [Меньшиков О.М. Письма к русской нации. Издательство журнала «Москва». М., 2002. с. 526–527].
Однако же, выше цитированные свидетельства иностранцев о нашем огневом наряде времен Ивана Грозного, говорят о том, что подобного рода пушек у нас было и еще много более чем те, о которых остались свидетельства. Ведь поразительно заподолюбивые Романовы, судя по всему, многие из них, чтобы навсегда упрятать славу о нашем превосходстве, русские могущественнейшие во всем мире огненные наряды средневековья уничтожили, доверив иностранцам перелить их уже в свои образцы. Понятно дело, заведомо куда как много более ущербные, нежели наши образцы прошлого (о безответной любви первых Романовых к загранице см.: [Мартыненко А.А. Патриарх Тушинского вора. ООО «Профессионал». М., 2013]).
Но и до Петра дошло еще очень немало наших знаменитых на весь свет пушек. О чем и свидетельствует современник тех событий Оттон-Антон Плейер:
«…для переливки есть еще в Москве порядочный запас старинных пушек…» [Оттон-Антон Плейер. О нынешнем состоянии государственного управления в Московии в 1710 году. Цит. по: Лавры Полтавы. Фонд Сергея Дубова. М., 2001, с. 400].
То есть, было что Петру испоганивать. Тому свидетельством и две наши огромные мортиры, брошенные им при бегстве из-под Нарвы. Ведь исключительно благодаря их пленением неприятелем мы и получили возможность хотя бы иметь представление о том величайшем оружии нашей древности, которое содержалось в арсеналах Московской Руси.
И такого огневого наряда, как у нас, о чем все наши враги сообщают практически в один голос, не было, до наступления в России Смутных времен, ни у кого. Потому их одна из лучших «твердынь» католического Запада, Полоцк, держался то ли три дня, а то ли так и вообще — три часа (или всего лишь два залпа — после третьего сдалась). Но и Смоленск, который поляки штурмом взять так и не смогли, но взяли лишь измором и с помощью предательства, уже сами, забравшись в нашу несокрушимую их оружием цитадель, отдали также — сразу после вступления с ними в разговор нашей тяжелой артиллерии. Потому следует предположить, что как самих Чоховых, отливающих подобного рода гигантские пушки, так и самих этих гигантских пушек, о чем и свидетельствует очевидцы взятия Смоленска и Полоцка, было у нас в ту пору не единицы и, возможно, даже не десятки. Но сотни. И были они в наличии, что также подтверждается историей, лишь у нас. Потому наш Смоленск поляки не могут взять в течение почти двух лет, а мы, ими отстроенный Полоцк, берем то ли за три дня, а то ли так и вообще — за три часа (а то ли после трех залпов). И все потому, что русское оружие на много порядков превосходило оружие иностранное.
«Если с этими фактами сопоставить то обстоятельство, что в 1915 году, при всем героизме армии, мы были вынуждены отступить перед 42-сантиметровыми орудиями Круппа, то вы убедитесь, что в области наиважнейшей в культуре, там, где решается жизнь и смерть народа, немецкое владычество не утвердило могущества нашего племени, а, напротив, в опасной степени расшатало его. В течение последнего столетия немецкое внутреннее засилье делает самые глубокие и тяжкие захваты, и как естественное следствие их, начинается целый ряд безславных войн, из которых каждая не доведена до победоносного конца по отсталости вооружения и военной организации армии» [Меньшиков О.М. Письма к русской нации. Издательство журнала «Москва». М., 2002, с. 527].
А ведь при Иване Грозном наш «огненный наряд» признан превосходящим все иные. Да и до него, судя все по тому же, мы сильно превосходили заграницу в области вооружений. Что ко временам Петра, при просто патологической заподолюбивости первых Романовых, Михаиле, Алексее и Федоре, и было весьма благополучно утеряно. Любовь к иноземщине сделала свое дело — произвела разоружение сильнейшей до того и первокласснейшей во всем мире армии.
Но и много позже Петра, когда лишь на малое время появилась возможность воспользоваться умом и смекалкой русских умельцев, наше оружие наголову превзошло все иностранные образцы боевой техники. Вновь появляется у нас лучшее оружие в мире уже при Елизавете. О чем свидетельствует Андрей Болотов, исследовавший результаты Гросс-Егерсдорфского сражения:
«…со своей стороны видели мы побитых гораздо меньше, нежели прусской, и никакой иной причины тому не находили, кроме той, что много наделали тут вреда шуваловские секретные гаубицы» [Болотов А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. В 3-х томах. Т. 1: 1738–1759. ТЕРРА. М., 1993, письмо 48-е].
Но и впоследствии во времена походов Суворова наша:
«…артиллерия считалась лучшей в Европе. Полевая пушка — гаубица, сконструированная офицерами М.В. Даниловым и С.А. Мартыновым и известная под именем единорога, была для своего времени самым совершенным артиллерийским орудием (Нилус А. История материальной части артиллерии: В 2-х т. СПб., 1904, т. 1, с. 24). Единороги при меньшем весе, легком и устойчивом лафете имели большую дальность огня, меткость и убойную силу, чем такого же калибра орудия западноевропейских армий. Из единорогов можно было стрелять различными снарядами, что не обезпечивали другие орудия такого же калибра» [Бушков А. Россия, которой не было. ОЛМА-ПРЕСС. ОАО ПФ «Красный пролетарий». М., 2005, с. 140].
И это все притом, что и самого железа в нашей якобы лапотной стране добывалось в то время столько, сколько не было вообще ни у кого. К концу XVIII века Россия:
«…производила даже больше железа и чугуна, чем высокоиндустриализованная Англия. Так, в 1767 г. Россия производила 82 000 тонн чугуна, тогда как металлургия Англии в 1770 г. дала лишь 32 000 тонн…» [Зеньковский С.А. Русской старообрядчество. Том II. Духовные движения семнадцатого – девятнадцатого века. Институт ДИ-ДИК. «Квадрига». М., 2009, с. 616].
И так продолжалось на протяжении полутора веков. В чем и весь секрет успешного противоборства обычно противостоящим России собирающимся воедино вражеским коалициям:
«…в XVIII и в начале XIX века Россия стояла на первом месте в мире по производству железа и оказалась в значительной степени благодаря этому одной из самых сильных военных держав…» [Зеньковский С.А. Русской старообрядчество. Том II. Духовные движения семнадцатого – девятнадцатого века. Институт ДИ-ДИК. «Квадрига». М., 2009, с. 607].
Но и сами истоки происхождения огнестрельного оружия уходят опять к нам же.
До сегодняшнего дня имелась версия, что порох якобы изобретен в Китае. Однако же:
«…порох действительно изобрели в Китае, только сам Китай — это Китай-город — Москва за Кремлевской стеной. В районе Астрахани имеются запасы селитры, а чуть севернее, в районе Самарской Луки, — запасы серы. Из древесного угля, серы и селитры и делали в Москве порох. На территории нынешнего Китая селитры нет. Порох из хлопка — это химия уже середины ХIХ века!» [http://nethistory.su/blog/43067783910/Kratkiy-kurs-istorii-Rossii-i-tsivilizatsii].
А вот что означает использование этого зелья изобретенного нами для военных целей:
«Огневая стрельба. — Хотя, по свидетельству летописей, арматы и стрельба огненная были введены в России еще в XIV столетии, и хотя, по тем же источникам, в 1382 году при нашествии Тохтамыша на Россию Москва защищалась тюфяками и пушками, но первое употребление артиллерии при обороне крепостей относят к XV ст. и именно к 1408 г., когда татарский полководец Едигей, явясь под Москвою, не смел подступить к ее стенам, боясь наших огнестрельных орудий» [Дьяченко Г., протоиерей. Полный церковнославянский словарь. «Отчий дом». М., 2000, с. 1066].
То есть наша русская военная наука еще во дни поля Куликова не просто подготовила огнестрельное оружие, но уже им, как теперь «вдруг» оказывается, обезпечила себе победу в битве века, которая по некоторым данным собрала до миллиона войска с одной и другой стороны:
«И была сеча лютая и великая, и битва жестокая, и грохот страшный, — повествует летописец. — От сотворения мира не было такой битвы…» [Игумен Иосиф (Шапошников), Шипов Я.А. Московский Патерик. Издательство «Столица». М., 1991, с. 98].
Что за грохот за такой?
Так это работало по басурманам наше огнестрельное оружие!
Но почему бы и нет, если оно у нас в ту пору давно имелось в наличии:
«Во второй половине XIV в. на Руси появляется огнестрельное оружие» [Соколов Ю.Ф. Выдающиеся российские полководцы глазами современников (IX–XVII вв.). Институт военной истории МО РФ. М., 2002, с. 83].
А нам известно, что если ружье заряжено, то оно должно же когда-нибудь выстрелить?
Между тем, всего два года после Куликовской битвы, что отмечает не кто-нибудь, но самый титулованный в вопросе знания истории Москвы человек, Иван Забелин, при нашествии Тохтамыша в 1382 году:
«…на подступавших к стенам происходила с заборол стрельба из разных махин: — из самострелов, тюфяков, пушек…» [Забелин И.Е. История города Москвы. «Столица». М., 1990, с. 94].
И двумя годами ранее, что и понятно, использование нами пороха было отнюдь не предположительным, но именно обязательным — ведь в тот момент решалось — быть вообще такой стране как Россия, или не быть!
А потому наличие у нас огнестрельного оружия становится очевидным уже не от разгоряченной якобы фантазии рассказчика, но доказывается исторической наукой. Ведь автор процитированных строк:
«Забелин Иван Егорович (1820–1908) — историк и археолог, почетный академик. Председатель Общества истории и древностей российских при Московском университете, один из организаторов и руководителей Исторического музея» [Пыляев М.И. Старая Москва. Клуб любителей истории отечества. «Московский рабочий». М., 1990, с. 390].
Процитированный нами отрывок взят из источника, написанного:
«…по поручению Московской Городской Думы. Эта книга явилась первым и единственным до сих пор полным описанием нашей столицы. Иван Забелин собрал и обработал никем не тронутый до него архивный материал» [Забелин И.Е. История города Москвы. «Столица». М., 1990, с. 655].
Никем не тронутый — до 1905 года. И задвинутый подальше, для оправдания версии большевиков «о тысячелетней рабе», что и понятно, после 1917-го.
Так что огнестрельное оружие, что обнаружено Забелиным (и что никем не прокомментировано и старательно замалчивается по сию пору), к Куликовской битве у нас имелось в изобилии. Потому летописец и упоминает о грохоте, который может исходить исключительно от использования огнестрельного оружия. А мишеней было хоть отбавляй — пуля мимо не пролетит:
«Люди гибли не только от мечей, копий и под копытами коней, многие задыхались от страшной тесноты и духоты; Куликово поле как бы не вмещало борющиеся рати, земля прогибалась под их тяжестью, пишет один из древних авторов» [Игумен Иосиф (Шапошников), Шипов Я.А. Московский Патерик. Издательство «Столица». М., 1991, с. 98].
Конечно, при таком стеснении даже самые несовершенные тюфяки — промаха не дадут! Потому этот вариант победы русского оружия в Куликовской битве, столь старательно упрятанный от нас советскими историками, выглядит не просто наиболее вероятным, но слишком теперь явно вырисовывающимся и не подлежащим никакому сомнению. Становится понятным и странное стремление историков изобрести для нас якобы бытовавшие у нас пешие полки. И это в стране, где каждый крестьянин имел по несколько лошадей! Ну, а с приданием нашему вооружению некоторой сермяжности — тоже теперь все становится ясно. На самом деле мы имели на тот день наиболее совершенное оружие во всем мире, которое и применили массированно в этой победоносной для нас битве.
О нашей достаточно ранней подготовленности к войнам против армий, имеющих на вооружении огнестрельное оружие (при строительстве крепостей наши инженеры не могли не учитывать возможность появления нашего оружия и у врага), свидетельствуют и постоянно обнаруживаемые подземные сооружения в пределах оборонительных линий Московского Кремля. Выясняется, что:
«…Московский Кремль был оснащен слухами задолго до того, как в России с помощью подкопа была разрушена первая крепость» [Белоусова Т. М. Тайны подземной Москвы. Московский рабочий. М., 1997, с. 55].
Что случилось лишь в 1535 г., когда литовцам удалось с помощью взорванного под стенами Стародуба порохового заряда овладеть этим русским городом.
Таким образом, выясняется, что и в данной области наша наука намного опережала хваленую заграницу. Ведь тех же литовцев, вторгшихся полстолетия спустя вместе с поляками, при защите Пскова мы просто наголову разгромили именно за счет нашего опережения в данной области:
«В 1581 году во время осады Пскова между поляками и русскими шла настоящая подземная война. Искусное расположение многочисленных слуховых галерей, удачно прикрывавших стены и башни Псковского кремля, позволило обнаружить и ликвидировать все вражеские подкопы» [Белоусова Т. М. Тайны подземной Москвы. Московский рабочий. М., 1997, с. 56].
Вот что сообщает об этих слухах Станислав Пиотровский — участник неудачного штурма Пскова в составе войск Стефана Батория:
«Ведем подкоп под стены, только не знаю как скоро он будет готов; хорошо, если бы русские не догадались, а то они, по рассказам пленных, поделали везде слухи (Остаток этих слухов, т. е. подземных коридоров и теперь можно видеть у Покровской башни, вблизи которой сохранилось устье подземного хода, ведущего далеко в поле. Такие слухи были устроены и в Смоленске, о чем упоминает Маскевич в своем описании Смоленской осады: он говорит, что ни один подкоп не мог удаться потому, что русские везде имели слухи — прим. переводчика)» [Пиотровский С. Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию. Псков, 1882, с. 123].
И вот что в этом вопросе самое интересное:
«На Западе контрминные способы борьбы были применены лишь во второй половине XVII в. — почти на 100 лет позже обороны Пскова» [Соколов Ю.Ф. Выдающиеся российские полководцы глазами современников (IX–XVII вв.). Институт военной истории МО РФ. М., 2002] (с. 169).
Так что ко временам нашего «стояния» на Угре со своими в недавнем прошлом завоевателями, татарами (да и само это пресловутое «завоевание», на фоне нами обнаруженного превосходства русского оружия — уж как-то выглядит сегодня слишком спорным), в те времена еще продолжающими находиться в средневековье, мы оказались на совершенно разных уровнях развития:
«6 октября русские и ордынские войска сошлись, и разделяла их лишь гладь реки Угры. На левом берегу выстроились русские лучники, были расставлены пищали и тюфяки (длинноствольные и короткоствольные артиллерийские орудия), отряды стрельцов с дробницами (ручное огнестрельное оружие)» [Шишов А.В., Шведов Ю.Н., Алексеев Ю.А., Авдеев В.А. и др. Рубежи ратной славы Отечества. Издательский дом «Звонница-МГ». М., 2002, с. 26].
Так что враг был встречен во всеоружии, а потому первый его наступательный порыв был остановлен меткими выстрелами москвичей:
«…и покушашеся многажды прилести реку во многих местех, и не можеша воспрещеніем от Руских вои. И много паде Срацын его ту, и без числа претопоша в реце» [История о Казанском царстве (Казанский летописец). Цит. по: ПСРЛ, том XIX. СПБ., 1903, гл. 4].
Так что удар татарами был получен более чем чувствительный. И лишь через двое суток, собрав все свои силы воедино, враг вновь принял решение атаковать наиболее удобные места для переправы, пытаясь во что бы то ни стало все же форсировать Угру. Но не тут-то было:
«Бои за переправы начались 8 октября и продолжались четверо суток. Ордынцам так и не удалось преодолеть реку ни на одном участке. Особую роль в этом сыграл “огненный наряд”. Татары, сгрудившиеся перед бродами, в результате метких выстрелов русских пушкарей понесли значительный урон. Хорошей мишенью стали и медленно плывущие через Угру ордынцы, а сами они не могли использовать свой излюбленный прием — массированную стрельбу из луков: долетавшие на излете стрелы теряли убойную силу» [Алексеев Ю.А. Военно-исторический календарь 1995. Журнал «Военные знания». М. 1994, с. 86].
Так что это «стояние» на самом деле никаким стоянием не было, но самой настоящей битвой! Со стороны татар битвой за овладение плацдармом, а с нашей — защитой занимаемых нами выгодных рубежей. И уже в этой войне мы своих бывших завоевателей (если все же верить этой придуманной историками возможности каких-то безграмотных степных варваров нас, самую грамотную страну мира, завоевать) совершенно безнаказанно расстреливали, как много позже белые люди Европы будут расстреливать беззащитных папуасов Гвинеи или индейцев Америки. Таково наше пресловутое «отставание», как раз якобы из-за этого самого татаро-монгольского порабощения!
Практически все то же можно наблюдать и при взятии Иваном Грозным Казани. Вот как эту тему освещает голландец Эльзевир из Лейдена:
«…к дышлу колесниц прибивалась широкая и толстая доска, со многими скважинами для просовывания пищалей и мушкатонов; и так, когда они таким образом сильно поражали неприятелей (употреблявших только стрелы, от которых Московитяне не могли претерпевать никакого вреда), то им и не трудно было победить и покорить их» [Эльзевир из Лейдена. Руссия или Московия. Цит. по: Описание России, изданное в 1630 году в Голландии // Московский телеграф, часть 7, № 3. М., 1826, с. 352].
Все то же подтверждает и итальянец Антонио Поссевино:
«…у московитов существует особый способ ведения военных действий: против тех татар, которых московит покорил, он применял большие пушки. Кроме того, он приказал прибить к повозкам толстые щиты с просверленными в них отверстиями, через них пищальщики стреляли из своих пищалей. Таким образом, врагам был нанесен значительный ущерб, сами же они никого не потеряли, так как ему легко было сломить их с помощью этого нового вида оружия» [Поссевино А. Московия. Книга 2. Цит. по: Исторические сочинения о России XVI в. МГУ. М., 1983, с. 65].
И здесь наблюдалось все то же, что затем повторится и на Угре, — белые люди, спрятавшись за легкими укрытиями из досок, безнаказанно отстреливали индейцев, вооруженных лишь луками и стрелами. И здесь уже не говоря за весь остальной наш «огневой наряд», который, что свидетельствуют практически все источники, у нас всегда был особенно хорош.
Причем, до такой степени хорош, что нашим врагам никаких шансов спастись при Иване Грозном не оставлялось. Вот чем мы их «потчевали» при взятии той же Казани. Летописец сообщает, что Иван Грозный:
«…повеле грады тыя и туры и великія пушки блиско прикатити ко стенам градным, а иныя ставити по Казани реке, по брегу, и поза Булаку и по рвом, около града, и бити по стенам градным со всех стран из великих пушек, ядра имеющим в колено человеку и в пояс» [История о Казанском царстве (Казанский летописец). Цит. по: ПСРЛ, том XIX. СПБ., 1903] (гл. 62).
То есть величина русских ядер доходила до пояса. Возможно ли упастись от такого грозного оружия за любой толщиной стенами (а в Казани стены достигали толщины 14 м)?
Причем, иностранцы особо выделяют и то, что мы много лучше и качественнее их самих изготавливали и порох — самую важную составляющую военного производства. Чарльз Уитворт, например, свидетельствует, что:
«Порох делают в Москве сильный и хороший…» [Чарльз Уитворт. О России, какой она была в 1710 году. Цит. по: Россия в начале XVIII в. Сочинение Ч. Уитворта. АН СССР. М., 1988, с. 90].
Все то же сообщает немец Ганс-Мориц Айрманн (1666–1670 гг.):
«Также умеют они изготовлять превосходнейший порох для ружей, лучший, чем у нас…» [Айрманн Г.М. Ганс-Мориц Арманн. Записки. Цит. по: Записки Айрманна о Прибалтике и Московии 1666–1670 гг. // Исторические записки, Том 17. 1945, с. 296].
И вот как наш порох, еще веком ранее, разнес стены Казани. Когда русские саперы закончили свой подкоп:
«…и возвысися пламень огня до облак, шумящ, и клокочющи, аки некія великія реки силныи… и прорва крепкія стены градныя, прясло едино… и понесе на высоту великое древіе, на высоту с людми, яко сено и прах ветром, и относя… и меташе в лесе и на поле далече, за 10 верст и 20 верст… Бывши же на стенах погани… и вси без вести погибоша; овіе древіимъ и дымомъ подави, овех же огнь пояде, а иже внутрь во граде Казанцы, мужи и жены, от страха силного грянутія омертвеша, и падоша ницы на землю, чающе под собою земли погрязнути, или яко Содомскіи огнь с небеси сошедше попалити их» [История о Казанском царстве (Казанский летописец). Цит. по: ПСРЛ, том XIX. СПБ., 1903, гл. 79].
А остальное было, что называется, делом лишь техники:
«Русти же вои состизающи Казанцов немилостиво мечи своими и секирами разсекаху, и копіями и сулицами прободаху сквозь, и резаху аки свинеи нещадно, и кровь их по улицам течаше» [там же, гл. 82].
«Русти же вои… ищущи Казанцов, в домех и во храминах и в погребах и в ямах сокрывающихся, и где аще обретаху Казанца, стара или юношу или средолетного, и ту вскоре того оружіем своим смерти предаваху… И бы видети, яко высокія горы, громады же великія побитых Казанцов лежащих… реки же по всему граду крови их пролишася… яко великія лужа дождевыя воды, кровь стояша по ниским местом. И очерленеваше землю, яко и реченным водам с кровію смеситися, и не можаху людіе из рек по 7 днеи пити воды, конем же и людем в крови до колену бродити» [там же, гл. 83].
После этого побоища, произведенного с помощью русского оружия, татарская грозная до этого момента орда практически перестала существовать:
«…боле 190 000 побитых Казанских людей всех, мала и велика, стара и млада, мужска полу и женска, кроме плененных; есть же тех число боле того» [там же, гл. 86].
То есть потери Казани составляли до полумиллиона. Всего же потеряли татары в той войне и того более:
«И сосчиташе же сами себе изоставшися Казанцы и Черемиса воех побитых своих во взятіе Казанское, и преже взятія и по взятіи, Татаръ, Черемисы, во граде и в острозех, и в полон сведенных, и от глада умерших, и мразом измерших, и всяческих везде погибших, ведомых их писаных, кроме, неведомых и неписаных, 757 270. Мало живых осташа во всеи земли Казанскои» [там же, гл. 100].
«Руских же вои сочтоша побитых от Казанских людей, во всех приступех и на сьемных боех и в загонех, 15 355» [439, гл. 86].
То есть на каждого погибшего нашего воина приходилось до полусотни врагов. Вот по какой причине татар теперь не слишком большой процент от населения России. Не расправа ли это белого человека над злыми дикарями, в мире никак по соседству жить не желающими, вооруженными лишь луками и дротиками?
Так катастрофически для врага, в конце концов, закончилось срабатывание нами заложенного порохового заряда. Взрывом разнесло и разметало 14-метровой толщины мощнейшие укрепления врага, за которыми татары пытались спрятаться от гнева русского человека, пришедшего его покарать за многочисленные кровавые разбойные нападения на мирное население русских украин.
Но даже и здесь объяснения произошедшего имеются. Ведь все это случилось так для нашего воинства удачно лишь потому, что порох у нас и действительно — особенно хорош. В противном случае нам не пришлось бы в ту пору праздновать окончательную свою победу над извечно грозящим нам нападениями соседом.
Причем, обилие производственных мощностей России, специализирующихся на изготовлении пороха, вполне позволяли, при желании, изготавливать любые количества этого зелья — самого важного вида военной продукции со времен его, судя по всему, нами же и изобретения. Ведь русскими, о чем свидетельствует все тот же Чарльз Уитворт:
«…за короткое время могут быть приготовлены достаточные количества пороха…» [Чарльз Уитворт. О России, какой она была в 1710 году. Цит. по: Россия в начале XVIII в. Сочинение Ч. Уитворта. АН СССР. М., 1988, с. 90].
А вот что свидетельствуют поляки, словно кур во щи попавшие под жерла русских пушек при очередной своей попытке овладеть нашим Псковом. Участник штурма Станислав Пиотровский сильно удивляется его обилию и качеству, причем, в тот самый момент, когда русские были лишены его подвоза:
«Не понимаю, откуда у них такое изобилие ядер и пороху? Когда наши выстрелят раз, они в ответ выстрелят десять и редко без вреда» [Пиотровский С. Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию. Псков, 1882, с. 212].
Потому-то собранной поляками в те времена очередной вражеской коалиции — от итальянцев до шотландцев и от венгров до французов — так преизрядно и настучали по зубам, что порох нами изготовлялся не только лучший во всем мире, но в таком количестве, которое сильно превосходило производственные возможности врага. Причем, не только Запада, но и объединенного с ним враждебного Востока — Турции с Крымом и Ногайской ордой. То есть даже не европейская, но очередная мировая коалиция оказалась беззубой против нашего в тот момент поднимающегося колосса.
А защитники Пскова даже смеялись над осаждающими их поляками со стены:
«отчего вы не стреляете? Если бы вы и два года осаждали Псков, то и тогда вам не видать его! Зачем сюда приехали, когда пороху не имеете?» [там же, с. 213].
То есть огневой наряд, что здесь самое интересное, именно у прячущихся за стенами осажденных, был не только много совершеннее, но и оснащеннее ядрами и порохом. Потому вражеские войска, собранные со всей Европы в надежде поживиться в России добычей, вместо обещанной им мзды, несли просто колоссальные потери среди солдат удачи: итальянцев и французов, немцев и шотландцев, поляков и венгров. А ведь Россия в тот самый момент воевала еще и со Швецией. Откуда у нее столько пороха? Каковы были на тот момент ее производственные мощности по его изготовлению?
Потому-то и гер наш, этот самый Питер, так любливал ежедневно выпаливать из пушек такое просто неимоверное количество залпов, изводя продукцию военных предприятий вовсе не по назначению, но исключительно для своих развлечений — ежедневных попоек: шутовских «богослужений», машкерадов и ассамблей.
И порох, как и все остальное, что и понятно, научил нас изготовлять вовсе не Петр. Он просто не успел пока, к высказываниям Уитворта, то есть до 1709 г., запороть и данное производство, как запорет затем и многие из всех иных, до него, то есть еще до перекройки на иноземный лад, являющиеся у нас традиционно лучшими в мире.
Однако ж и про качество пороха все тот же Уитворт замечает, что он является самым лучшим:
«…кроме тех случаев, когда должностные лица в своих личных интересах смотрят сквозь пальцы на нарушения в процессе его изготовления» (там же).
То есть до того самого момента, что весьма скромно все же постеснялся откомментировать Уитворт, когда решаются пойти на воровство. А так как воровство именно Петром и было вздуто до самых умопомрачительнейших доселе невиданных размеров, то надо быть уверенным и в том, что и эту область военного производства, как и все остальное, Петр за время своего царствования угробил.
Но до него, то есть еще в допетровские времена, все оружие, связанное с применением пороха, да и он сам, у нас в России, чисто традиционно, что подтверждают практически все — и друзья, и враги, являлись лучшими.
Так что именно мы по тем временам имели армию, оснащенную самым современным оружием в мире. И это все при использовании ума и навыков наших отечественных оружейников.
Ничего не поменялось в разбираемом нами вопросе о вооружениях и к петровским временам:
«Ударно-кремневый замок в Европе появился около 1670 года. Ружья с ударно-кремневыми замками на вооружении русской армии появились уже в первой половине семнадцатого столетия.
Уже в XVII столетии русские ружейные мастера изготовляли нарезное ручное оружие, заряжающееся с казенной части» [Башилов Б. История русского масонства. Книга 2-я. Выпуск 3-й и 4-й. МПКП «Русло» ТОО «Община». М., 1992, с. 32].
Но почему же в этой области первенство всегда было приписано загранице?
Эти приписки производились совсем недавно. Вот примерный вариант обнаружения подлога:
«Утверждают, что Август Коттер или Катер из Нюрнберга изготавливал нарезные стволы уже в 1520 году, однако поскольку в одном из парижских музеев хранятся нарезные ружья 1616 года, помеченные тем же именем, вполне возможно, что в этом вопросе произошло какое-то недоразумение» [Карман Уильям. История огнестрельного оружия: С древнейших времен до XX века. A History of Firearms: From Earliest Times to 1914. Центрополиграф, 2006].
То есть то, что можно пощупать руками, изготовлено на сто лет позднее легендарного. Причем, мастер все тот же, что и обличает ложь иностранцев в очередной раз.
У нас же «Винтовальные пищали», как их иногда называли в описях оружейных палат, появились еще в середине XVI века. Они были на вооружении у стрельцов. Русские конники уже тогда, например, в битве при Молодях, стали применять ручное огнестрельное оружие — «ручницы». Так что нарезные ружья у нас появляются на полстолетия ранее, чем ружья такого же типа в Европе.
Но и о пушках можно сказать все то же:
«Русские оружейники первыми в мире наносили на внутренний ствол пушки спиральные нарезы. До наших дней сохранилась пищаль 1615 года с десятью нарезами, но, видимо, нарезные пушки стали делать в России уже в XVI веке. В Западной Европе нарезные пушки появились лишь в конце XVII века» [http://cont.ws/post/142606].
«В XVII же веке вводятся на вооружение и нарезные пушки, заряжающиеся с казенной части (с клиновыми и поршневыми затворами). В 1678 году в ста пятидесяти городах, подчиненных разрядному приказу, было три тысячи пятьсот семьдесят пять орудий («Дополнение к актам историческим», том IX).
Во время походов во второй половине XVII века русские войска имели до четырехсот пушек. По количеству орудий русская артиллерия превышала артиллерию любой европейской армии того времени» [Башилов Б. История русского масонства. Книга 2-я. Выпуск 3-й и 4-й. МПКП «Русло» ТОО «Община». М., 1992, с. 32–33].
То есть весь этот петровский «прогресс» на поверку оказывается дутым. Факты указывают на полностью противоречащее версиям лжеисториков заключение: отданная на откуп немцам наша оружейная наука скатилась от не имевших аналогов в мире орудий Древней Руси, поражающих своей не встречаемой нигде мощью, к орудиям онемеченной России, которые стали неспособны противостоять пушкам Круппа XX столетия.
Но вот что следует сказать и об этом знаменитом немецком оружейнике:
«В 1880 году Ф. Крупп задумал запатентовать изобретенный им клиновой затвор, однако увидев в Артиллерийском музее Петербурга пищаль XVII в., имевшую клиновой затвор, над изобретением которого он бился всю свою жизнь, пережил мировоззренческий шок: Западная Европа отставала от России на несколько веков» [http://cont.ws/post/142606].
Но не только в те еще давние времена Россия имела преимущество над Западом. Нам слишком хорошо известны и результаты последней с ним войны:
«В чем вообще Европу можно считать передовой? В оружии и военной технике? Но не далее как в 1941–1945 гг. СССР вдребезги разнес эту Европу, несмотря на европейский перевес в людях и промышленном потенциале» [Пензев К. Русский Царь Батый. «Алгоритм». М., 2006, с. 64].
Свежие комментарии