Климат в древности
Все более ясно раскрываемая сегодня картина происхождения человечества и древнего его расселения по телу планеты Земля указывает на появление первых людей после Всемирного потопа где-то в районе экватора на территории Африки. Эти сведения, прекрасно зафиксированные античными авторами, если к ним как следует приглядеться, указывают нам перстом — где сразу после Потопа находилась обитаемая часть суши.
Ной, как известно, остановил свой ковчег на одной из высочайших гор, которая в тот момент являлась единственным островом, обнаруженном им в океане. И могла находиться эта высокая гора, что будет подробно разобрано во второй части нашего повествования, лишь где-то в глубинах Африки в районе экватора (упомянем лишь, что оливки, свежую ветвь которых принес Ною голубь, на огромной высоте растут исключительно там). Именно оттуда, затем, и шло расселение людей по планете.
Почему именно оттуда?
Вода поднялась, затопив весь мир, выше всех имевшихся на тот момент гор. Именно с момента Потопа, как выясняется теперь, на земле был нарушен поддерживаемый плотными слоями атмосферы парниковый эффект, создававший на планете идеальнейшие условия для жизни человека и животных. Что подтверждают и окаменевшие деревья, палистраты, которых сегодня обнаруживают целыми лесами (некоторые в вертикальном положении единовременно пронизывают несколько выдуманных «наукой» эр: мезозойскую, палеозойскую и т.д.). Ведь они, несмотря на свои гигантские размеры, не имеют годичных колец. То есть не было до Потопа зимы, но постоянно стояла теплая летняя погода.
Но вот атмосфера теряет свой защитный слой, опрокидывая содержащуюся в ней воду миллионами тонн на землю. Потому земля тонет, а атмосфера начинает пропускать холод. Первыми вмерзают в лед мамонты. Их сейчас массово обнаруживают в вечной мерзлоте Сибири. Но вода все прибывает и мамонты, в конце концов, оказываются под слоем льда в несколько километров. Льды наступают к югу. Возможно, что для плавания Ноеву ковчегу остается лишь узкая полоса незамерзшей воды в сотню-другую километров от экватора. Именно где-то там, в горах, когда вода начала спадать, и должен был остановиться ковчег.
Но вот проходит время. Льды тают. Кромка льда, именуемая древними Гипербореей, начинает уходить все дальше на север. Земля высвобождается и вновь становится обитаемой. А потому народы получают возможность, наконец, переселяться в более северные широты. А переселяясь на новые места, люди переносят с собой и наименования привычных им с детства: городов и морей, гор и рек, мало того — континентов. Вот по какой причине сегодня мы столь часто удивляемся полному несоответствию повествований античных авторов о природе и животном мире Европы в древнейшие времена.
И здесь стоит лишь предвзято взглянуть на некоторые и без того казавшиеся нам сомнительными рассказы древних, чтобы убедиться в правоте выдвигаемой гипотезы о том, что Европа Древняя находилась в более теплом климате чем тот, который она имеет сейчас. Приглядимся пристальнее, например, к знаменитому переходу великого полководца Ганнибала через Пиренеи и Альпы. Ведь если в переброску десятков тысяч человек через непроходимые до этого горные хребты всего в две недели как-то еще и можно было бы хоть попытаться поверить, то как поверить в проход по этим заснеженным и для лошадей-то неприступным до того момента склонам целого стада слонов? Ганнибал, как сообщает античный писатель Корнелий Непот (I в. до Р.Х.):
«Перевалив через ущелья Пиренеев… добрался до Альп, отделяющих Италию от Галлии — до тех самых гор, которые никто до него не переходил с войском… Альпийских жителей, пытавшихся помешать переходу, он перебил, окрестности обезопасил, дороги расчистил и добился того, что слон в боевом снаряжении мог пройти там, где прежде едва карабкался один безоружный человек» [115] (гл. 3).
Тит Ливий (I в. до Р.Х.) добавляет еще очередную подробность этого перехода.
Оказавшись на заваленном снегом перевале, войско Ганнибала уперлось в крутую скалу. А потому пришлось пробивать в ней отверстие:
«…они зажигают костер, а затем, когда он выгорел, заливают раскаленный камень уксусом, превращая его этим в рыхлую массу. Потом, ломая железными орудиями растрескавшуюся от действия огня скалу, они делают ее проходимой, смягчая плавными поворотами чрезмерную ее крутизну, так что могли спуститься не только вьючные животные, но и слоны. Всего у этой скалы было проведено четыре дня…» [118] (гл. 37).
Маленькая деталь. Все альпийские перевалы находятся не ниже высоты альпийских лугов. На такой высоте не только деревья не растут, которыми якобы воспользовался Ганнибал, но и огонь из-за недостатка кислорода горит очень плохо. Именно по этой причине альпинисты берут с собой бензиновый примус, приспособленный для условий высокогорья. Но самое главное во всей этой истории: каким же это образом смогли четверо суток простоять здесь слоны в снегу чуть ли ни по колено?
Ну, ладно там обложили слона-другого шкурами и обогревали все это пламенем костров. Но ведь Ганнибал появился в Италии, как свидетельствует Аппиан:
«ведя с собой девяносто тысяч пехотинцев, до двенадцати тысяч всадников и тридцать семь слонов» [106] (аб. 4).
Как можно было переправить столько слонов через Альпы — и по сию пору неразрешимая загадка, заданная уже нашим современникам античными писателями. Ведь тропы в горах обычно рассчитаны на проход, максимум, лошади. Так ведь уже через сами перевалы, как свидетельствуют античные авторы, и лошади-то никогда не проходили. То есть и для них приходилось рубить в камнях проход! А уж для габаритов слона потребуется куда как много более широкая дорога. Так что описанная Ливием остановка должна была быть вовсе не единственной. И все эти невзгоды на высокогорных склонах должны были как-то перенести теплолюбивые слоны?
Однако же срок прохода указан совершенно не согласующийся с технической возможностью этого перехода. О чем и сообщает Тит Ливий:
«Ганнибал совершил путь в Италию, употребив… пятнадцать дней на переход через Альпы» [118] (гл. 38).
То есть само время перехода говорит о том, что Альпы, которые перешел Ганнибал, нынешним Альпам вовсе не соответствуют. В Африке, кстати, на горе, например, Килиманджаро, деревья растут не до 2 000 м, как в Европе и на Кавказе, а до 4 400 м. Потому этот переход больше походит на переход войска где-то именно в той местности.
Слонов же, каким-то образом протиснутых по горным козьим тропам между скал и проведенных через снежные перевалы всего за две недели, было и действительно много, так как уже в долинах Италии Аппианом (II в.) описываются военные действия с применением этих животных:
«кони римлян бросились прочь от слонов, не вынося ни вида их, ни запаха» [106] (аб. 7).
Причем, слоны были разбиты на две группы:
«слоны, шествовавшие на краях впереди конницы, наводили ужас на воинов, но еще более пугали лошадей, притом не только своим видом, но и непривычным запахом» [118] (гл. 55).
Мало того, в процессе сражения:
«слоны напирали уже на самую средину переднего строя» [118] (гл. 55).
То есть слонов, каким-то весьма фантастическим образом переправленных через Альпы, как свидетельствуют в один голос античные авторы, было и действительно более чем достаточно. В сравнении с таким вот чудом выдающийся переход нашего непобедимого полководца всех времен и народов А.В. Суворова в здешних же местах, если верить античным авторам на слово, выглядит легкой прогулкой…
Но и цари Африки: и богов, и родословную имеют исключительно все ту же — европейскую. Вот что заключает в себе, например, как сообщает Гелиодор (II в. до Р.Х.), послание эфиопской царицы, написанное своей дочери:
«Предками нашими были: из богов Гелиос и Дионис, а из героев Персей, Андромеда и затем Мемнон» [101].
А вот какие подарки сопровождали победителей ристалищ в греческих Дельфах. Победитель, как сообщает Гелиодор:
«брал пальмовую ветвь» [101].
Несколько позднее и римляне, о чем сообщает Тит Ливий:
«переняли греческий обычай вручать победителям пальмовую ветвь» [116] (гл. 47).
Откуда же они их брали в ту далекую пору, когда высадка этих растений в Европе была еще невозможна чисто технически? Ведь тогда климат здесь был много холоднее нынешнего.
Разберем несколько поподробнее этот момент истории, напрямую увязанный с климатом тех времен на планете. После Всемирного потопа вода, поднявшаяся на высоту нескольких километров над уровнем земной поверхности, как уже выше вскользь упомянули, замерзла, оставив лишь узкую полоску незамерзшего мирового океана там, где очень тепло. То есть в районе экватора. Затем, когда в результате продолжающегося катаклизма вселенских масштабов стали образовываться в определенных местах земной поверхности высочайшие горы, а в иных местах глубочайшие впадины, уровень воды несколько уменьшился. Сегодня эта береговая линия заметна на высоте 3 500 м над нынешним уровнем мирового океана. Затем, когда вода стала уходить в образовавшиеся после подъема гор в результате вулканической деятельности морские впадины, этот панцирь, покрывший льдом планету, стал оттаивать. А потому люди, сошедшие с Ноева ковчега когда-то на одну из нынешних горных вершин, стали теперь переселяться в долины. Их число увеличивалось. Но лед таял, а потому границы расселения людей также увеличивались. Горы эти, за которыми простирается безконечная ледяная пустыня, именовали: Гиперборейскими, Рифейскими или поясом мира. И вот главная особенность этих гор, которая отличает их от всех иных пусть даже достаточно высоких. Как свидетельствуют средневековые авторы:
«…в Рипейских горах никогда не сходит снег» [203] (с. 374).
А причина одна — именно эти горы представляют собой гигантскую глыбу ледника, который к сегодняшнему дню сохранился лишь в Гренландии и Антарктиде, таяние которого происходит в основном лишь по краям. Верхушки же гор покрыты вечными снегами.
«Горы эти тянулись с востока на запад и, по мнению древних географов, с них текли все большие реки Восточной Европы, кроме Истра (Дуная). Причем, чем раньше жил античный ученый, тем южнее на его карте располагались южные склоны Рифейских гор.
У Гекателя и Гесиода [VIII–VII в. до Р.Х. — А.М.] они шли практически по северному побережью Черного моря, рассекая Европу пополам и отделяя ее юго-западную часть (Балканы, Апеннинский и Пиренейский полуострова) от северо-восточной. Маркиан говорит о горах, “которые называются Рипейскими… и лежат внутри материка между Меотийским озером и Сарматским океаном” (т.е. между Азовским и Балтийским морями).
У Птолемея Гиперборейские горы проходят уже между 55–57 параллелями, то есть, там, где сегодня стоит Москва. С них текут Танаис (Дон) и Ра (Волга). И, наконец, Аристотель [IV в. до Р.Х. — А.М.] говорит, что Рифейские горы “лежат под самым севером, выше крайних пределов Скифии” [204] (с. 204).
Правда, уже Страбон [I в. — А.М.] называет Рипейские горы мифическими, верить в которые заставляет лишь “незнакомство с этими странами” [205] (с. 270)» [206] (с. 163).
«Европейские путешественники позднего средневековья, слепо верившие древним авторитетам, посещая Московию, с изумлением обнаружили, что никаких гор там, где рисовали их на античных картах, нет… “Что там нет гор, называемых Гиперборейскими, Рифейскими и Аланскими, это мы точнее точного знаем” [207]» [206] (с. 164).
Итальянец Франческо да Колло, в 1518 г. побывавший в России, вот что писал на эту тему:
«Имеются в этой области разные горы огромнейшей высоты, среди которых чаще всего называют — она же самая высокая — Югорскую, которая среди Рифея признается самой высокой, так что хотя она и легко доступна, невозможно добраться до ее вершины иначе, как в четыре дня и четыре ночи; и — насколько мне говорили и заверяли люди, достойные доверия, в особенности маэстро Николай Любчанин, профессор медицины и астрологии и всех ученых наук — на сей вершине вечный свет» [208] (с. 64).
То есть находилась она, судя по вечному свету на ее вершине, где-то в приделах Полярного круга. Но была к тому времени уже вполне доступна. То есть льда она с каждым годом лишалась все больше и больше.
А потому уже Павел Иовий в 1525 г. в своей книге про Московию записывает, что Рифейские горы:
«как положительно известно в настоящее время, нигде не существуют» [209] (с. 252).
Однако ж, вопреки вышесказанному, и столетие спустя о горах таинственной Гипербореи все же имеются упоминания. Петр Петрей:
«В нескольких сотнях миль [немецкая миля равна пяти километрам — А.М.] пути оттуда [от Пустозерска — А.М.] далее к северу и несколько к востоку есть чрезвычайно высокие горы, на которых не растет ни травы, ни деревьев, потому что они такой высоты, что милое солнце не может там действовать своим теплом: горы всегда покрыты льдом и снегом. Еще удивительнее, по словам русских, то, что если там зажгут огонь, он горит ни так ясно и светло, ни так сильно, чтобы можно было варить на нем мясо или рыбу, по случаю чрезвычайной стужи в том краю. Эти горы будто бы простираются до Ледовитого моря. Они поднимаются так высоко, что зеленых лугов совсем не видать там по причине тени и вышины гор. По мнению некоторых, эти самые горы у писателей называются Гиперборейскими или Рифейскими. Великий князь посылал нескольких человек для узнавания положения этих гор и собирания сведений, что за страна за ними и какой народ живет в ней и занимает ее. Но они не могли этого сделать. Они пытались всходить на горы 17 дней кряду и все же не могли добраться до их вершины, но должны были вернуться назад. Там нет птиц и не бывает ни на кого охоты по причине стужи и великой высоты гор, которые не могут доставить животным никакого корма. Однако ж посланные узнали, что за горами живут народы…» [210] (с. 196–197).
А книга Петрея, упомянувшего о наличии Рифейских гор, вышла не так-то уж и давно — в начале XVII столетия (Стокгольм, 1607). Так что Рифейские горы, причем очень еще большой высоты, судя по плохому горению огня — не ниже полутора километров, существовали уже на памяти не столь и давних исследователей географии России. Вот что об этих горах сообщает голландец А.И. Малеин, вместе с экспедицией в 1598 г. посетивший наши северные океанские широты и увидевший остатки Гиперборейских гор уже не со стороны суши, а со стороны Северного Ледовитого океана:
«на брегах великие и страшные ледяные горы; лесов никаких нет, токмо в некоих местах трава ниская и мох» [211] (с. 3–5).
Несколько ранее, что и понятно, эти горы залегали много южнее и много западнее и запирали сток сибирских и восточноевропейских рек в Северный Ледовитый океан. И пока уклон местности позволял талым водам этого ледяного панциря удаляться по Среднерусской возвышенности в сторону акватории Черного, Азовского и Каспийского морей эти горы были прекрасно видны следующим вдоль них путешественникам. Но когда ледник отступил на север за водораздел Волго-Окского бассейна, между его крутыми ледяными скалами и водоразделом стали образовываться сначала огромные озера. А затем, когда он отступил на север еще на сотню-другую километров, между ним и сушей образовались огромные пресноводные моря.
Мало того, постоянно таящие ледники, если находились на равнине, были отгорожены от любопытствующих мощным потоком воды, который именовался рекой Океан. Эта река не пускала сухопутных путешественников к Рифейским горам и приблизиться. Потому Рифейские горы, когда между ними и сушей образуются моря, уже исчезают из поля зрения сухопутных путешественников. Потому и Страбон, пользуясь, вероятно, рассказами лишь сухопутных варваров, о Рифейских горах уже упоминает как о не существующих.
Вот что сообщает об этой неприступной ледяной реке, за которой простирается ледяная пустыня, Геродот (V в. до Р.Х.):
«Океан, по утверждению эллинов, течет, начиная от восхода солнца, вокруг всей земли, но доказать этого они не могут» [212] (т. IV, с. 8).
А вот как в те времена выглядела обитаемая часть суши. Картографы древности, как сообщает Геродот:
«…уже начертили карты земли, хотя никто из них даже не может правильно объяснить очертания земли. Они изображают Океан обтекающим землю, которая кругла, словно вычерчена циркулем» [213] (гл. 39).
Сами же эллины, да и Геродот, жили в те времена еще много южнее. Судя по всему, на территории Африки. Ведь если ледник, о чем упоминают древние, проходил в ту пору по северному побережью Черного моря, что и понятно, не обходя своим присутствием и западную часть Европы, то становится ясно, что в таком холодном климате, конечно же, никакого сколько-нибудь многолюдного государства, в котором проживал Геродот, образоваться не могло бы. Да и сам он Европу на нынешнее ее место вовсе не помещает, сообщая лишь о наличии:
«Адриатического моря на крайнем западе» [213] (гл. 33).
И если даже имелось им в виду не какое-либо более южное, но именно нынешнее Адриатическое море, то даже в этом случае Европа в те времена, ограниченная им, являлась самым холодным из материков. То есть льды Гипербореи залегали на Апеннинах, образуя своим таянием границу обитаемого мира: реку Океан. Понятно, в соседствующей Греции тоже не могли не стоять в ту пору холода, тем более, что не могли ледники не залегать как на Апеннинах, так и на Балканах, превращая и Грецию, если там могли жить в те времена люди, в слишком северную страну.
А вот как описывает климат, например, Причерноморья, практически сходный с климатом Южной Европы, Дионисий Галикарнасский (I в. до Р.Х.):
«несчастны те люди, вечно у них холодный снег и холодом веющий лед; когда же настанет от ветров еще большая стужа, тогда можно увидеть своими глазами замерзающих лошадей и мулов» [203] (с. 376).
И чтобы не замерзнуть в лютые зимние холода, живущие здесь люди ежегодно с наступлением морозов просто вынуждены откочевывать южнее:
«Всеми признано, что страна этих бродячих кочевников очень холодна, почему в ней нет даже ослов, так как это животное не выносит холода… Подобно этому и Геродот называет Скифию холодной страной, и прибавляет, что “восемь месяцев там бывают невыносимые морозы… море и Киммерийский Боспор замерзают”» [203] (с. 376).
Геродот, что и понятно, описывает уже вовсе не Европу и не Черноморский пролив Босфор, но какую-то много более южную местность. Но и она была в его времена окружена непроходимыми ледяными горами:
«Омывается ли Европа морем с востока и с севера, никому достоверно не известно. Мы знаем лишь, что по длине она равна двум другим частям света» [213] (гл. 45).
Причем, и век спустя эта, судя по всему, все же африканская Европа не слишком-то и баловала человека теплом. Ксенофонт (IV в. до Р.Х.):
«…фины покинули свои дома и бежали в горы. Тем временем выпал глубокий снег и настал такой холод, что вода, приносимая к обеду, замерзала, так же как и вино в глиняных сосудах, и многие эллины отморозили себе носы и уши. Тогда выяснилось, почему фракийцы носят на головах и ушах лисьи шкуры» [214] (гл. 4, аб. 2–4).
Так что в этой Южной Европе той поры, во Фракии, то есть в окрестностях нынешнего Стамбула, жили в ту пору северные народности. Одна из них, о чем сообщает Ксенофонт, — финны. Но где, в таком случае, проживали в тот период сами греки?
Понятно, — уж точно не на территории нынешней Греции, но много все-таки южней. Хотя, похоже, и сама эта ледяная страна Фракия находилась также много южнее. То есть там, где и вся остальная Европа тех времен.
Но и уровень воды мирового океана за пристально рассматриваемый нами период изменялся несколько раз. Судя по всему, вода после Потопа сначала убывала: лед таял и заполнял пустоты, образовавшиеся в ту пору в морских впадинах, а потому суша постоянно увеличивалась в размерах. Но затем, когда впадины были заполнены, а лед таять все продолжал, океан вновь начинает наступать. И с этого момента, как определяет нынешняя наука:
«Уровень мирового океана поднялся на 100–130 метров. Были затоплены огромные участки земной поверхности. Так, на дне пролива Ла-Манш обнаружено “продолжение” реки Сена, составлявшей некогда одну систему с реками Британии, а на дне Северного моря — “продолжение” Рейна. Там же, под водой Северного моря, обнаружен торф сухопутных болот и найдены изделия людей каменного века [215] (, с. 27–28).
Здесь протекает теплое течение Гольфстрим, а потому, очевидно, именно эта местность освободилась ото льда раньше многих иных. Потому именно сюда и пришли в древности люди, чьи поселения и оставили свои следы. Но вся остальная Европа, исключая западных районов Испании, Португалии и Франции, которые очистились от ледника первыми, еще долго после этого была покрыта панцирем ледника.
Много же позднее поток реки Океан, когда ледник отступил и за пределы севернее местонахождения Москвы, направился в Балтийское море:
«По представлению Гиппарха (II в. до Р.Х.), рекой Океан ограничивался предел обитаемого мира на севере. Она текла у подножия Рифейских гор, и соединялась как с Каспийским, так и с другими морями. Марк Терренций Варрон (116–27 г. до Р.Х.) сообщает, со ссылкой на римского автора I в. до Р.Х., Корнелия Непота, об индийцах, которых при плавании по Океану пронесло мимо Каспийского моря и вынесло к Германии» [206] (с. 173).
И если как следует взглянуть на нынешнюю карту Евразии, то становится совершенно очевидным, что именно с востока на запад и могла протекать эта удивительная река. Ведь перепад высот идет именно в данном направлении, упираясь на востоке в высочайшие мировые вершины, где и находились самые несметные запасы этой теперь веками вытекающей из ледников воды, а на западе, транзитом проходя через пологие равнины России, эти воды смешивались с водами Балтики. Потому «индийцев», скорее всего славянских носителей недавно обнаруженной древнейшей в Индии цивилизации, Мохенджодаро, и вынесло аж к Германии, что поток этот всегда шел в одном направлении.
Так почему же именно Дьяково становится первым пристанищем предков москвичей здесь — на берегах Москвы реки?
Это место, расположенное рядом с Коломенским, от Москвы реки находится на почтительном расстоянии. То есть достаточно далеко от соседства с водяной артерией, к которой должно было бы иметь прямое отношение раскопанное здесь археологами древнее городище, относящееся к V в до Р.Х. А потому следует задаться вопросом: почему именно здесь, где сегодня отсутствует связь с необходимой торговому поселению гладью судоходной реки, возник самый первый поселок на территории нынешней Москвы.
Если перенестись ко временам некогда протекающего здесь Океана, упомянутого еще древними географами, то есть к тем временам, когда уровень воды Москвы реки должен был быть выше ныне существующего на несколько десятков метров, то станет совершенно ясно, что более удобного места для устройства здесь торговой фактории и не сыскать. Ведь если это глубочайшее во всей Москве ущелье залить водой, то корабельная пристань в спокойной бухточке придется как раз на уровень некогда здесь располагавшихся домов древнего села Дьяково на высоте 145 м над уровнем мирового океана. Так что очень не зря это место до самых недавних времен оставалось обжитым и очень не зря именно в этом районе столь любили строить себе дворцы Русские Цари. Может быть, знали, что центром города когда-то являлась именно данная местность?
Похоже, ответ на поверхности: здесь, коль был когда-то центр города, поблизости просто обязаны находиться захоронения русских святых. Кстати, ведь здесь и до сих пор имеется несколько святых источников. Значит, мы не ошибаемся. А потому именно поближе к мощам святых и принято было отстраивать загородный Царский дворец.
А раз здесь имеются могилы святых, то, несомненно, жили в Дьяково в глубокой древности грамотные люди. Ведь святость достигается лишь грамотными людьми, умеющими прочесть утренние и вечерние молитвы, Псалтирь, Апостол и Евангелие. Безграмотных святых в природе не существует. И вот что поведала на эту тему археология:
«Раскопки Дьякова городища, например (в южной части Москвы, у Коломенского), показали, что здесь существовало поселение уже с середины I тыс. до н.э. Племена дьяковской культуры оставили свои городища по всему бассейну реки Москвы» [219] (с. 14).
И писали эти самые «племена», а точнее, что выясняется сегодня, представители в ту еще пору единственного грамотного на всей планете нарда, так называемыми «чертами и резами». То есть праславянской докирилловской рунической грамотой, которую и перевел на современный русский язык в конце XX века выдающийся исследователь русского слова старший научный сотрудник Отдела Всемирной истории Русского Физического Общества Геннадий Станиславович Гриневич. Помимо Фестского диска, датируемого серединой II тысячелетия до Р.Х., надписей древних индийцев III–II тысячелетия до Р.Х., этрусков (V–II вв. до Р.Х.), он перевел на русский же язык рунические надписи Подмосковья. Например, грузики Троицкого городища в верховьях Москвы-реки, недалеко от Можайска, время существования которого IV в. до Р.Х. — VI в.:
Грузик №1. Вес грузика, по данным археологов, 51 г.
Лот — древняя мера веса = 12,794 г.
Если 51 г : 12,794 = 4 (3,986).
Перевод текста: «Вес 4 лота».
То есть надпись соответствует весу грузика [63] (с. 47).
Грузик №2. Вес грузика примерно 100 — 110 г.
Вес одной унции 25,894 г.
примерно = 100 — 110 (103,576) : 25,894 = 4.
Перевод текста: «Вес 4 унции».
И здесь совпадение веса с надписью [63] (с. 48).
Грузик №3. Вес грузика примерно 50 — 55 г.
Перевод текста: «Вес измеряется двумя унциями» (51,788) [63] (с. 49).
Как видите, рассмотренные тексты совпадают с весовым эквивалентом содержащимся в грузиках Троицкого городища. То есть эти самые расселившиеся здесь «племена» на самом деле представляли собой русский всеобще грамотный уже в ту пору народ. Но нам к такому мнению о себе не привыкать. Здесь стоит лишь упомянуть не так давно развенчанную версию масона Карамзина, потомка еврея Шафирова, некогда усадившего нас своими историями на дерево. Бред его историй рассыпался после обнаружения в 60-е гг. XX в. берестяных грамот в Смоленске, Торжке, Пскове, Витебске, Мстиславле, Звенигороде Галицком, Великом Новгороде и Старой Русе. Их содержание говорит о том, что не только население этих городов являлось поголовно грамотным, но и работала почта, развозящая письма друг к другу простолюдинов этих городов. И это, как минимум, X век… Но и ушедшая двумя столетиями спустя вода вскрывает такую же поголовную грамотность новых русских городов: Москвы, Твери и Старой Рязани, ставших сушею лишь где-то к XII в.
Так что Москвы пусть до XII в. и не существовало, но живущие в те времена здесь русские люди были грамотны поголовно с V в. до Р.Х., что доказал Г.С. Гриневич своими преводами.
Все то же следует сказать и о еще самой первой столице Древней Руси — стольном граде Киеве. Вот что сообщает о былой затопленности Русской равнины французский инженер Гильом Ловассер де Боплан (1660 г.), по поручению польского короля строивший крепости по Днепру:
«Утверждают, что в то время, когда древний Киев находился в апогее своего величия, морской пролив идущий мимо Константинополя, не был еще открыт. Есть предположение, осмелюсь даже сказать, точные доказательства тому, что равнины по другую (левую) сторону Борисфенеса, простирающиеся до самой Московии, были некогда сплошь покрыты водой; подтверждением чему служат якори, найденные несколько лет тому назад на реке Суле, в окрестностях Лохвицы, и некоторые другие указания. Кроме того, все города, которые расположены на этих равнинах, кажется, не особенно давнего происхождения и выстроены несколько сот лет тому назад. Я поинтересовался сделать разысканья в истории руссов, чтобы узнать что-либо о древности поселений в этой стране, но тщетно. Я расспрашивал лучших из их ученых, от которых только и узнал, что большие и продолжительные войны, опустошавшие страну из конца в конец, не пощадили их библиотек, которые прежде всего предавались огню; что они припоминали старинное предание, по которому море покрывало некогда все эти равнины, как мы говорили об этом, и что это было приблизительно за 2000 лет до настоящего времени; что около 900 лет назад древний Киев был совершенно разрушен, за исключением двух храмов, о которых мы уже говорили раньше. Далее, в доказательство того, что море простиралось до Московии, приводят еще один весьма солидный довод, а именно, что все развалины старинных замков и древних городов, встречаемые в этих местах, всегда находятся на возвышенных местах и на самых высоких горах, и нет ни одного, расположенного на равнине. Это обстоятельство заставляет предполагать, что в древности равнина была затоплена. Прибавьте к этому, что в некоторых из этих развалин найдены погреба, наполненные медными монетами с таким изображением (Здесь Боплан поместил изображение бронзовой монеты императора Юстиниана I — прим. переводч.). Как бы там ни было, скажу только, что вся равнина, которая простирается от Днепра до Московии и еще дальше, представляет собой страну очень низменную и песчаную, за исключением берегов реки Сулы на cевеpе, и берегов рек Ворсклы и Псла, как это можно лучше заметить на карте. Вы должны еще при этом обратить внимание, что сила течения этих рек почти незаметна, как будто бы это стоячие воды; если же вы сопоставите все эти доводы с быстрым и стремительным течением того пролива Черного моря, который, проходя мимо Константинополя, впадает затем в Белое море, то легко убедитесь в том, что эти места были некогда покрыты водой» [221] (с. 8–9).
То есть разрушен Киев был вовсе не в эпоху монголо-татаров, как нам внушали, но много ранее того — где-то в середине VIII в. Что по времени, между прочим, очень подходит под так называемую иконоборческую ересь, после прихода которой Константинополь меняет латынский язык на греческий. Навязать же ересь, понятно, возможно было лишь после того, как главный город страны оказывался разрушен. Главным же городом Европы тех времен, что нами выясняется, и был наш Киев.
Вот каково местоположение этого древнейшего в Европе города на 1660 г.:
«Этот древний город расположен на плато, на вершине горы, которая господствует, с одной стороны над всею местностью, а с другой — над Борисфеном, протекающим у подножия этой горы. Между ней и вышеназванной рекой расположен новый Киев, город, который в настоящее время довольно мало заселен, насчитывает не больше пяти-шести тысяч жителей. Он имеет форму треугольника, окружен плохим рвом, шириною в 25 футов, и деревянной стеной с башенками из того же материала. Его замок расположен на вершине горы, поднимающейся над нижним городом, но над нею высится старый Киев» [222] (с. 151).
То есть все говорит о том, что вода, во времена существования старого Киева, была выше нынешнего уровня Днепра на несколько десятков метров. В противном случае он бы не являлся столь удобным торговым местом, где проживали сотни тысяч лавочников и ремесленников. Так что и здесь — полная копия московского Дьяково.
«Киев (Kiow)… был когда-то одним из древнейших городов Европы, о чем все еще свидетельствуют остатки древностей, а именно: высота и ширина укреплений, глубина рвов, развалины его храмов и находящиеся в них старинные погребения нескольких королей. Из его храмов в целости сохранилось только два: Святой Софии и св. Михаила; от всех же прочих остались только развалины, как, например, от [церкви] св. Василия, от которой еще виднеются руины стен, высотой от пяти до шести футов с греческими надписями на алебастре, которым свыше 1400 лет, почти стершимся по причине своей древности [Не исключено, что Боплан принял за греческие кириллические древнерусские граффити — А. X.]. Среди развалин этих храмов находятся погребения некоторых князей Руси (Russie)» [222] (с. 149).
Боплан мог принять за греческие не только кириллические, которым, как сейчас выясняется, много больше возраста, чем на сегодня принято считать, но и надписи на наших русских рунах. Однако не в том суть. Ведь иностранец утверждает очень удивительный факт: виденные им остатки Русских храмов относятся к первым векам Христианства.
Для нас же важен тот факт, что не какой-нибудь очередной пиетист, а именно серьезный инженер, построивший в Поднепровье целый ряд важнейших по тем временам крепостей, причем, крепостей нам враждебных, утверждает, что Киев некогда имел более свободное сообщение с морями, чем теперь. Об этом говорят и древние крепости, некогда сооруженные исключительно на высоких холмах (то есть, как поясняет Боплан, на островах), и обнаруживаемые мелкие медные монеты времен Юстиниана I (VI в.), и сами размеры этого некогда портового морского города. То есть и появление пролива Босфор, судя по всему, отмечается совсем недавним временем. Русла же рек тех времен представляли собой удобные морские лагуны, как свидетельствует тот же Боплан, уходящие вглубь Русской равнины того времени.
Причем, исследования Боплана подтверждаются и работами нынешних археологов, которые сообщают, что:
«Основываясь на данных археологических раскопок последних десятилетий, на современных методах исследования черепов, можно считать доказанным, что:
1. Сарматы есть европейцы и не могли принадлежать ни к романским, ни к германским народам; сарматы есть ветвь славянская и ничем другим они быть не могут согласно данным как археологии, так и дохристианских летописей…
2. Киев существовал непрерывно, начиная с поселения, относящегося ко II веку до Р.Х., а в I веке по Р.Х. там были уже три большие поселения на территории теперешнего города...
3. Древние руссы занимали большую территорию Северного и Западного Крыма, тесно соприкасаясь с греческими портовыми городами, и назывались тавроскифами (в отличие от скифов-иранцев). Эти руссы имели в VIII веке князем своим Бравлина, владевшего всей Тавридой. Столицей княжества был Неаполь Скифский.
4. Приднепровские скифы-пахари (как их называл Геродот) и невры есть настоящие славяне, потомки трипольцев.
5. Христианство… в Танаисе, согласно раскопкам тайного храма, существовало с I века...
6. Евангелие на русском языке в Херсонесе в VIII веке свидетельствует о наличии русского храма там, по общему мнению современных академиков.
7. В I веке н.э. на территории… Киева, было уже три поселения…
8. Херсонес был главным центром христианства в Тавриде уже в I веке, и сосланный туда ап. Климент Римский в 99 году нашел в Крыму уже две тысячи христиан в разных местах и множество храмов как результат проповеди апостола Андрея, так как до конца I века в Крыму гонений не было.
9. В Танаисе раскопан тайный христианский храм с престолом, светильниками и печатями для просфор с крестами.
10. Открыта династия Киевских до-Олеговских князей VII и VIII веков.
11. Установлена династия новгородских князей до Рюрика.
Принимая все это во внимание необходимо принципиально переосмыслить историю как руссов, так и Христианства… В 30-х, 40-х, 50-х годах в Херсонесе, Боспорских городах, в Тавроскифии и Танаисе проповедует христианство апостол Андрей Первозванный и основывает церкви, которые в период возникших гонений при Нероне, Домициане и Трояне уходят в тайные подземные помещения под частными домами. Один из таких тайных храмов раскопан в 1950 году в Херсонесе, другой — в 1956 году в Танаисе.
Далее начинается уже христианское время, с этого времени и должна, собственно, начинаться история христианства на Земле Русской.
Непосредственные предки первых русских христиан… — славяне Каменского городища — распространились по Крыму и там создали много городищ во главе с Неаполем Скифским. Это были земледельцы, которые создали скифское царство Скилура, греки их называли тавроскифами.
Когда началась эпоха сармато-римская Северное Причерноморье вошло в состав Римской империи. В середине III века по Р.Х. римляне были разбиты готами, уничтожившими Танаис… С уходом римлян греки опять стали называть эту территорию Скифией, а жителей Западного Крыма — тавроскифами» [223].
То есть сегодня все когда-то сделанные Бопланом предположения подтверждаются и современными доказательствами славянских древностей Причерноморья и его окрестностей. В конце концов, об этом говорят и тела христианских святых, заполнившие Киево-Печерскую Лавру. И захоронения здесь эти появились, что он же вновь подтверждает, со времен незапамятных. Возможно, что точно так же, как мощи св. мученицы Варвары были перевезены сюда из Никомедии, сюда же были перевезены и все иные нетленные мощи русских людей. Возможно, и какие-то из пророков древности, и какие-то из оставшихся нетленными тела Русских Князей — Римских императоров. Потому ал-Мукаддаси так сообщает о знаменитом разгроме хазар Святославом:
«войско из Рума, которое называют русами, напало на (хазар) и овладело их страной» [224] (с. 99).
Связь Киева с Римом подтверждается и мощами святых, находящимися в Киево-Печерской Лавре. О них свидетельствует Боплан (1660 г.):
«Собор святого Михаила называется Златоверхим, так как он покрыт позолоченными пластинами. В нем показывают мощи святой Варвары (Barbe), которые, говорят, были перенесены сюда во время войн из Никомедии» [222] (с. 151).
Никомедия же и являлась, судя по всему — до Киева, столицей Римской империи. Но вот еще какие более чем железные подтверждения всего вышесказанного приводятся французским инженером Бопланом:
«В полумиле ниже Киева виднеется деревня, называемая Пещеры, в которой находится большой монастырь, обычная резиденция митрополита или патриарха. В ближайшей к этому монастырю горе существует большое количество пещер, т. е. подземных ходов, наполненных множеством человеческих тел, которые сохраняются здесь более 1 500 лет [такое, идущее вразрез с выводами наших ученых, мнение о начале христианства на Руси, начинает мало помалу приобретать себе сторонников, которые, усматривая тесную связь киевских и черниговских пещер с пещерными скитами Крыма, относящимися к первым векам христианской эры, считают их хронологически одновременными — прим. редакц.]. Рассказывают, что первые христианские отшельники устроили себе эти подземные пристанища, чтобы тайно совершать здесь богослужение и спокойно проживать в пещерах во время гонений от язычников» [221] (с. 9).
Вообще про катакомбную церковь сообщается при упоминании про Древний Рим. Причем, в самом Риме Древнем, то есть на Апеннинах, таких катакомб с захоронениями святых вообще не обнаружено. В Киеве же таких подземелий и имеющихся в них мощах святых просто невообразимое количеств. Такое ощущение, что еще за тысячу лет до посещения Лавры Бопланом мощи русских святых начали свозить сюда с тех земель, которым грозила опасность быть поруганными мусульманами.
Мало того, этот Древний Киев, в пересказе Боплана, кроме как на сам Древний Рим, походит и на Константинополь. Потому как среди множества мощей Лавры:
«Там можно также видеть св. Елену» [221] (с. 9).
Но именно про Константинополь говорилось:
«здесь были похоронены император Константин и Елена…» [225] (с. 64).
А находились мощи матери императора Константина, что выясняется, именно в Киеве. Так что Константинополь, что именно вещественными доказательствами подтверждается, находился, как это теперь ни выглядит странным, в Русском городе Киеве — столице Римской империи.
Но самое-то главное, что для нас теперь становится понятным — каким образом вплоть где-то аж до XI в. наблюдается переток воды с Русской равнины через район Вышнего Волочка в сторону Балтики, о котором, пользуясь литературой средневековой Европы, не доступной для нас сегодня, сообщает еще Татищев. Что выясняется, это обезпечивалось отсутствием пролива Босфор. Однако ж имеется и иное объяснение этого перетока вод из акватории объединенных Каспийского, Аральского и Черного морей в иные моря и океаны:
«Проблему более высокого уровня вод в бассейнах рек и морей Европейской России в сравнительно недавнем прошлом замечали многие. Например, встречаем еще одного наблюдателя — Действительного Статского советника и Кавалера Афанасия Шафонского. Данное топографическое написание составлено аж в 1783–84, но опубликовано лишь в 1851 г. тем лучше, что в них описываются представления 230-летней давности: “Если в древние времена не было такого свободного, открытого и большого между Черным и Средиземным морями сообщения, какого мы ныне посредством Цареградского канала видим, то думать надобно, что река Днепр и впадающие в него реки тогда в своих берегах гораздо выше стояли, и что те низкие места, которые около их только разлитием вешней воды поднимаются, в то время всегда водой покрыты были, и что теперешние пороги тогда вовсе небыли видны и судовому ходу не препятствовали. Не имел я случая начитать и точно увериться в том, что якобы некоторые греческие Цари велели нарочито между Черным и Белым или Мраморным морем прорыть большой ров, и чрез то свободное и открытое течение первого в последнее произвесть, которое может быть, до того более было подземное, каково нам действительно Каспийское море представляет, без коего еще не могло бы столь великих впадающиющих рек в себя вмещать. Когда сие точно так было, то не трудно узнать и причину, почему и поныне около Днепра, Десны, Остра и других в Днепр впадающих рек, по поёмным местам и болотам, находят от больших, хотя не теперешних кораблей, но от морских и отличных судов куски, каковые теперь никогда не только по малым рекам, но ниже по самом Днепру не ходят. Видно, что прорытием Цареградского канала Черное море и все в него текущие реки столь упали, что все они получили себе новые берега, осушились чрез то теперешние около рек лежащие луга, а наконец и в недрах Днепра кроющиеся каменья обнаружились и естественную в некоторых местах плотину учинили, порогами названную, которая дальнейшее Днепра и в него впадающих рек падение, а может быть, и конечное их обсушение удерживает”» [220].
То есть даже уверяется, что Босфор — дело рукотворное.
Затем, когда появляется пролив Босфор, уровень воды в Москве реке, некогда лежащей в русле Океана, резко падает. Село Дьяково, пусть жители никуда отсюда так и не уходят, значение свое теряет. Центр будущей Москвы перемещается сначала в Почернев Стан (район г. Балашиха д. Соболиха), а несколько позднее и в устье Яузы.
А вот что о существовании в древности на месте Каспийского моря могучего водоема, из которого отток вод осуществлялся как в Черное, так и в Балтийское моря, повествует ученый XVIII века Самуил Гмелин, исследовавший низовья Волги в 1769–1770 гг., и также определивший, что совсем недавно эта местность являлась дном моря:
«Вся страна вниз по Волге, из морских раковин состоящая, и соленое свойство кубанской и яицкой степей кажется с сим мнением согласуются…» [216] (с. 272).
А вот что на эту же тему сообщает иной профессор — уже XIX века — Ключевский:
«Почва плоской котловины, какую представляет наша страна, состоит из рыхлых наносных пластов новейшего образования… покрывая сплошной толщей всю поверхность равнины… В наносных слоях ее, представляющих морские осадки, находятся стволы деревьев и остовы допотопных животных, а по степи рассеяны каспийские раковины. Эти признаки заставили геологов предположить, что поверхность нашей равнины сравнительно нового образования и если не вся, то на большей части своего пространства была дном моря…» [217] (с. 68–69).
Вот что на эту тему сообщает профессор Казанского университета Эдуард Эверсман:
«Надо полагать, что в те времена, когда хребет Уральский воздвигся взломом из поверхности земли, море заливало все нынешние степи и простиралось до самой подошвы гор. Последнее геогностическое произведение моря есть солонцеватый, мергелистый ил, составляющий поныне отличительный признак этих степей и повсюду на них распространенный: ил этот на пространствах вовсе безплодных составляет, в виде обнаженном, верхний слой; на степях плодородных он покрыт уже черноземом. По мере того, как вода убывала, илистая почва порастала свойственными ей травами» [218] (с. 52).
Продолжает Ключевский:
«Берегами этого моря служили Уральские и Карпатские горы, чем объясняется присутствие обильных залежей каменной соли в этих горных хребтах. Воды, покрывавшие равнину, отлили в огромные водоемы, образуемые морями Каспийским и Аральским… Оба этих моря вместе с Черным признаются остатками вод обширного морского бассейна, некогда покрывавшего южную Россию и Прикаспийскую низменность. Осадки, отложившиеся от ушедшего моря, и образовали те правильные, однообразно расположенные глинисто-песчаные пласты, из которых состоит почва равнины на обширном протяжении. Севернее пространства, которое было покрыто этим морем, подобные пласты песку, глины и суглинка отложились при таянии от обширных ледников, покрывавших всю северную и большую часть средней России…
ПОЧВА. По предположению геологов, море, покрывавшее некогда южную и юго-восточную Россию, отступило не сразу, а в два приема. Они находят следы, указывающие на то, что северный берег этого моря своим северо-восточным углом шел приблизительно по 55º северной широты [это Серпухов–Зарайск–Касимов–Дивеево–Альметьевск — А.М.], несколько южнее впадения Камы… Потом море отступало градуса на 4, так что северным берегом его стал Общий Сырт, отрог, идущий от южной оконечности Уральского хребта к Волге в юго-западном направлении. Этим геологи объясняют резкую разницу в почве и флоре по северную и южную сторону Общего Сырта» [217] (с. 69–70).
И там, судя по всему, где проходила граница этого соленого моря, сегодня проходит и граница черноземов, ведь наши черноземы представляют собой что-то совершенно уникальное, не встречаемое нигде более на планете. В чем же разгадка того весьма удивительного обстоятельства, что они представляют собой не преобразившиеся под какими-то природными воздействиями в торф или уголь, газ или нефть допотопные гигантские тысячелетние деревья палистраты, но именно продукт их гниения при нормальных условиях, максимально приближенных к нынешним?
Ответ на поверхности. Именно в нашем климате и по сию пору находят законсервированные во льдах туши мамонтов, чье мясо и сейчас вполне съедобно. Таким же образом, судя по всему, сохранилась во льдах Гипербореи и некоторая часть допотопных деревьев. А когда они начинали освобождаться из-под панциря льда, то потихоньку сгнивали, преобразуясь в чернозем.
«…пространство к югу от этого пояса, образующее степную полосу и позднее вышедшее из-под моря, успело покрыться лишь тонким растительным слоем, лежащим на песчаном солончаковом грунте, какой остался от ушедшего моря, и с гораздо слабейшим содержанием перегноя. Ближе к Каспийскому морю, в астраханских степях, почва лишена и такого тонкого покрова и голые солончаки часто выступают наружу… в этом главная причина безлесья степной полосы» [217] (с. 70).
И вот что в данном рассказе просто переплетается с повествованием нашим, зафиксированном историками:
«…отлив моря с южной половины Европейской России завершился сравнительно поздно, может быть, уже на памяти людей, в историческую пору…» (там же).
Но правду о существовании Рифейских гор, свидетельствующую об истинном первоначальном местонахождении Европы, кому-то потребовалось сокрыть. Потому-то и произведена попытка подрезать память людям именно в историческую пору. Но, вот, как выясняется, попытка эта оказалась не удачной: доказательства о ледяном климате Европы и последующими связанными с таянием льдов изменениями географии Земли — перед вами.
Итак, как же так вышло, что Ганнибал с теплолюбивыми животными Африки вдруг оказывается каким-то волшебным образом перенесенным даже не за труднопроходимые ледяные в ту пору перевалы Пиренеев, но через Альпы?
Источник
Свежие комментарии